Сорокин на хвосте: зачем писатель изображает так много мерзостей

Правозащитники центра «Сорок сороков» обнаружили пропаганду педофилии в новом романе Владимира Сорокина, по-лакейски услужливого перед заказчиками клеветы на Россию.

Тексты многих предыдущих книг Сорокина включали сцены извращённых сексуальных практик, жестокости, иногда каннибализма и прочих мерзостей. За них автор удостаивался премий западных фондов. И вот вышел его новый роман «Наследие», но тут же накрылся медью. Не трубами, а тазом.

У Сорокина дурная фантазия, продукты которой он стилизует под реальность русской жизни. Заявляющий себя как художник-концептуалист, Сорокин использует традицию соц-арта – высмеивания нашей страны, придавая ей черты упадка западных цивилизаций.

Гиперболы и искажения – суть соц-арта. Его расцвет в эмигрантской тусовке пришёлся на 70-е – 80-е ХХ века. Ловкие арт-дилеры, иногда совершенно не сведущие в искусстве, но уловившие запах денег, взялись продавать картины и инсталляции Кабакова, Целкова и творческого дуэта «Комар и Меламид» в нью-йоркских галереях.

По-своему яркие, «непризнанные на родине» художники, которых в академии обучали воспевать Родину и труд, обратили своё диссидентство в звонкий доллар благодаря таким дельцам, как Эдуард Нахамкин, что до открытия галереи в Нью-Йорке торговал подержанными авто. Оборотистый уроженец Украины требовал от них произведения с плотной концентрацией советской символики и продавал её по сотке за сантиметр.

Другой деятель советской эмиграции – концептуалист Константин Кузьминский – продолжал жить в Штатах примерно так же, как жил в Ленинграде, в помойном баке (это был стоик!) и высмеивал арт-дилера Нахамкина и его художников. Кузьминский считал, что те должны платить долю в кассу КПСС, без символов которой их полотна никто бы не стал покупать.

В этот поезд соц-арта, уже на сходе его в депо и вскочил со своими романами Сорокин. Ему уже не нужно было эмигрировать – его проза оказалась востребована здесь в годы разрушения всего, чего достиг советский народ.

Интерес определённой публики, к которому Сорокин быстро пристрастился, заставлял его уплотнять концентрацию мерзостей в романах, пьесах и сценариях. Отсутствие вкуса у читателя развратило самого автора. Высокое звание русского писателя оказалось для него невыносимым грузом.

И Сорокин принялся лизать подмётки западным спонсорам. «Властитель дум» склонился перед Навуходоносором – признал себя пылью на его сандалиях, а не светочем. Проклял наш народ и отрёкся от России.

С тех пор плодовитый автор никак не может остановиться. Выдумки Сорокина состоят из гомосятины, педофилии, людоедства и феноменальной бессмыслицы.

Новое «Наследие» – квинтэссенция сорокинской безвкусицы и лакейства. Обнаружить в такой «литературе» пропаганду извращений, пожалуй, значительно легче, чем что-то разумное, доброе, вечное.

Правозащитники открыли секрет Полишинеля, из которого вышли все сорок сорокинских романов, как из гоголевской шинели выходила настоящая русская литература.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.