Пароль юмора: как Жванецкий перестал быть смешным

О его существовании я узнал в глубоком детстве. Взрослые шептались: а вы знаете, что Райкину пишет Жванецкий? Взрослые всегда понижали голос, когда речь заходила о каком-нибудь еврее.

Аркадий Райкин был тогда фантастически популярен. Публике его давали малыми дозами, как чёрную икру из его монолога. Когда по радио начинал говорить Райкин, вся семья сбегалась к радиоточке. Он был советским Вуди Алленом, но Вуди постоянно обыгрывал своё еврейство, а Райкин именно о нём-то и вынужден был молчать, хотя «все всё понимали».

Райкин был у всех на устах, но за ним, как оказалось, маячил какой-то таинственный Жванецкий. Он же стоял и за дуэтом «Карцев – Ильченко», для которого он написал порядка 300 текстов. Со временем он и сам стал с успехом читать свои монологи с эстрады, из-за чего ему пришлось оставить должность райкинского завлита: мэтр стал ревновать. Шаг за шагом Жванецкий стал крупнейшей и завершающей фигурой такого явления как «одесский юмор».

Одесский юмор, который был основой юмора советского, продержался менее ста лет. Начинали это дело классики – Бабель, Ильф и Петров. Продолжали – сатирики, юмористы и пародисты, которые паслись на страницах «Крокодила» и «Литературной газеты», на подмостках театров миниатюр, в телепередаче «Вокруг смеха».

В позднем СССР одесский юмор любили во многом из-за того, что в нём содержался разрешённый элемент буржуазности. Ильф и Петров свысока смотрели на «маленький мир», в котором изобретён кричащий пузырь «Уйди-уйди», написана песенка «Кирпичики» и построены брюки фасона «Полпред». Позднейшие юмористы встали на точку зрения маленького человека из маленького мира и стали сочинять от его имени.

При желании в этом можно было увидеть возвращение к традициям русской литературы с её башмачкиными и выриными. После долгих лет воспевания великих свершений и самоотверженных подвигов это было глотком какого-то нового воздуха, с непривычки казавшегося свежим.

«Земля стала маленькой, и по ней прыгает последний человек, делающий всё маленьким… «Счастье найдено нами», - говорят последние люди и подмигивают». Эти слова Фридриха Ницше удачно описывают творческий метод Михаила Жванецкого. Его тексты не обличают, в них не свистит Ювеналов бич. Нет в них и откровенного глумления, топтания на святынях. Но Жванецкий постоянно подмигивает. Делает многозначительные паузы, использует навязчивые повторы.

Смысл этого подмигивания – в утверждении нехитрого кредо маленького человека: идеалы, ценности, высокие стремления – ничто перед простым человеческим желанием «хорошо жить». А что значит «хорошо жить»? Это когда в магазинах «всё есть» и когда государство не вешает лапшу на уши, не вовлекает в свои дела и не трогает никаким иным образом.

Жванецкий, впрочем, не стал бы королём юмористов, если бы был настолько примитивен. Его чем дальше, тем больше тянуло в лирику, если не в философию. Его маленький человек способен впадать в задумчивость, смеяться над собой и даже доходить до отчаяния. Недаром Владимир Высоцкий одно время хотел сделать с ним совместный спектакль.

Жванецкий был замыкающей фигурой одесского юмора, но Одесса перестала быть городом шутки не с его смертью, а за шесть лет до неё. Это произошло 2 мая 2014 года, когда украинские националисты заживо сожгли людей в Доме профсоюзов. После этого всё одесское как-то резко перестало быть смешным, причём не только новое, но и старое.

Я перечитал монолог «В греческом зале», который рвал советскую публику на мелкие клочки, и ни разу не улыбнулся. «Это смешно?» – хочется спросить, как когда-то спрашивал у автора Юрий Любимов, один из немногих, кто не оценил его юмора. Мужик пришёл в музей, но озабочен только тем, чтобы выпить. Какой-то нелепый фанфик на тему «Москвы – Петушков»; примечательно, что в народе укоренилась присказка «в греческом зале, на Курском вокзале», хотя никакого Курского вокзала в монологе не было.

В последние годы Жванецкий продолжал писать тексты всё менее смешные и всё более грустные. Успел даже что-то написать про Facebook. И умер удивительно вовремя, в разгар ковидной пандемии, когда никакой СВО ещё не было и в проекте. Умер бы он на полтора года позже, возможно, выступил бы на стороне Украины и закончил бы свои дни в статусе иноагента.

Одесского юмора больше нет, поэтому символично, что на смену Жванецкому пришёл Владимир Зеленский, клоун кровавый и страшный. Но вряд ли в этом можно винить Михаила Михайловича, сам-то он не был злым человеком. Просто так повернулось колесо истории.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.