Показала свой балет: почему мы не забудем Майю Плисецкую

Майя Плисецкая – не просто прима, не просто ведущая балерина Большого театра на протяжении 30 лет. Это целая эпоха. Отличная от предыдущей – 30-летия безраздельного царствования Галины Улановой. Эпоха, посвященная танцу, которого до Майи не было.

Уланова открыла советский балет миру, который со времен Русских сезонов успел о нем позабыть. Первые гастроли Кировского и Большого театров в Лондоне в 1956-м буквально заставили западных снобов окаменеть в изумлении. Ничего подобного Улановой российская советская земля, по их мнению, родить не могла. Это был уникальный бриллиант.

Плисецкая же гастролировала в обрамлении целой плеяды великолепных танцовщиков. Это одновременно было и благом для ее карьеры, и опасностью.

Великолепная школа, не только сохраненная, но и развитая талантливыми педагогами, репетиторами, хореографами и балетмейстерами, каждый год выпускала в свет новых потенциальных звезд, способных пошатнуть великое княжение даже такой блистательной примы, какой была Майя.

Можно сказать, что именно при княжении Плисецкой окончательно сформировался тот облик русского балета ХХ века, который запечатлелся в умах и сердцах публики. Это при ней балетная истерия захватила родителей всего мира, мечтавших о карьере балерин для своих дочерей.

Майя Михайловна обладала сильным характером, который иногда приводил к поединкам и сражениям в мире балета. Она была острой на язык и решительной в действиях.

Как и Уланова, Плисецкая выросла в балетной семье. Однако в семью тетушки, балерины Суламифь Мессерер, ее привела трагедия: отца арестовали и расстреляли в 1938-м, а мать сослали. Девочка осталась сиротой, но ей открылся новый мир – мир танца, в котором она вознеслась на самую высокую ступень.

Уникальность периода Плисецкой состояла еще и в том, что балет из элитарного развлечения в первой половине ХХ века превратился в массовое искусство.

Благодаря телевидению и развитию транспорта столичные постановки стали доступны зрителю по всей стране. Узнаваемость танцовщиков выросла и окрепла. Имена Мариса Лиепы, Владимира Васильева, Екатерины Максимовой и, конечно, Майи Плисецкой уже знала вся страна. Появились балетные телеспектакли и жанр фильм-балет. Публика уже знала имена хореографов: Юрия Григоровича, Константина Сергеева, Леонида Якобсона.

Волшебный хрустальный мир фей и эльфов, где было принято цветисто восхищаться и лорнировать свысока, разбился. Хлынул за резные грани хрусталя – в большую жизнь.

Политика, черт бы ее побрал, всегда там, где может быть большой резонанс. Балет в СССР стал таким важным политическим и культурным инструментом, что не мог не привлечь к себе внимание тех, кто желал нанести Союзу поражение.

Бегство артистов (сначала Нуреева, а после Барышникова) привлекло к балету пристальное внимание органов госбезопасности. Плисецкая, известная резкими заявлениями относительно прошлого СССР – сталинского периода, – попала в центр этого внимания, но была благоразумна и умела дистанцироваться от скандалов.

При этом в театре она могла пойти на открытый конфликт с самим Григоровичем – балетным демиургом. Даже создать партию фронды в Большом. Творческие разногласия, однако, не отразились на народной любви ни к ней, ни к Григоровичу.

Плисецкой удалось продлить свой танец. Для нее писались балеты. Ее верный супруг, известный советский композитор Родион Щедрин, создал «Анну Каренину», вдохновленный исполненной Плисецкой ролью княгини Бетси Тверской в фильме Александра Зархи. Написал «Кармен-сюиту» по мотивам оперы Жоржа Бизе.

Для нее ставились спектакли гениальным Морисом Бежаром. Целый сонет балетов. Удавалось многое, но главное – оставаться не просто первой, а быть единственной на вершине.

Майя Плисецкая прожила долгую жизнь. И человеческую, и творческую. Уже осев в Германии, имея четыре гражданства (три из которых нам не нравятся, так как страны эти оказались к нам недружелюбными и даже враждебными), она каждый год неизменно устраивала фестиваль в Петербурге.

Нужно ли нам требовать от творческих людей беспрекословного исполнения клятвы верности Родине? Непременного постоянного нахождения в России?

Мне бы хотелось, чтобы великие деятели культуры (а Плисецкая была именно такой) оставались с нами, зрителями и почитателями. Чувствовали эту связь, которую они инициировали когда-то, влюбив нас в себя. Чтобы их присутствие можно было ощутить вблизи.

Однако так получалось не всегда.

У нас есть сегодня великие музыканты и артисты, которые отказались от заманчивых предложений, рискнули карьерой, а кто-то и самой жизнью, чтобы быть вместе со своим народом.

Я думаю, что Майя Михайловна, не выпади на ее долгую жизнь не только слава и почет, но и трагедии, лишения и подлое время 90-х, могла бы и не уезжать.

Но раз так случилось, хорошо, что у нее было желание и силы возвращаться, чтобы нить, которую она приняла от великой Улановой, не прерывалась и после нее. Звонко отзывалась в новых именах талантливых и верных российских артистов балета, музыкантов, художников, творцов.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.