Человек с миссией: каким мы запомним Михаила Дряшина

Существует редакторское наблюдение: если автор имеет привычку высказывать странные, вразрез с общепринятыми суждения – это хороший автор.

Михаил Дряшин, самый плодовитый колумнист «Абзаца» прошедших трёх лет, часто писал наперекор. Будто нарочно вызывал на себя огонь раздражения. И не смягчал формулировок. Каюсь, нередко это делали за него мы, его редакторы, желая поберечь нервы аудитории.

Миша писал преимущественно о деятелях культуры и был категоричен в неприятии их проявлений пошлости, дурновкусия, нелюбви к собственной стране. Когда в 2022-м наша прежняя «элита» разбегалась по Латвиям и Хайфам, Миша был одним из самых едких «провожающих» голосов.

Отдыхал он душой на текстах о советском кино брежневских лет, которое знал энциклопедически. И речь часто вёл вовсе не о тех произведениях, которые теперь на слуху. Если вы немного пошуруете в поиске и разыщете эти Мишины колонки, обнаружите целую вселенную забытых кинокартин, которые он объявлял шедеврами. Сколько раз мы смотрели эти старые фильмы, поверив рекомендациям Дряшина, и не разочаровывались. Он действительно знал в них толк.

При этом новых кинокартин и сериалов Михаил, насколько я мог судить, смотрел не очень много. Пожалуй, он был из тех, кто живёт в какой-то степени прошлым. У него была добровольная миссия – напоминать нам о золотом веке культуры позднего СССР. Причём смотрел он на него без розовых очков – и там находил что поругать.

Люди с миссией обычно неугомонны, и Миша был именно таким. Моё редакторское утро нередко начиналось с сообщения от Дряшина: мол, сделал мнение спозаранку. Причём не по заданию, а вот «само как-то написалось». Даже будто извинялся: случайно вышло.

Работать с Мишей в этом смысле было легко: ты, редактор, ничего ещё не сделал, а начинаешь рабочий день с актуальным текстом в копилочке. Иногда и с двумя, если у Миши что-нибудь так же «само написалось» накануне вечером.

Работа на новостном ресурсе, особенно если твой автор творит на дистанционке, – это такой чёртов водоворот, когда с самим человеком – тем, что в нём есть кроме писательства, – ты соприкасаешься слишком мало. А авторство – это всегда такая маска.

Так что после почти трёх лет совместной работы я могу судить о личности Дряшина только штрихами, догадками. Он был из интеллигентной московской семьи, сын архитектора. Любил собак. У него взрослая дочь. Получил в СССР вузовскую специальность, которая не пригодилась после 1991 года.

Лучшим временем в истории нашей страны Миша считал, если я не ошибаюсь, 1960-е. И в своей собственной жизни – тоже. Наверное, не очень просто жить на свете с ощущением «да, были люди в наше время, не то что нынешнее племя». Хотя кто из нас, рождённых в СССР, не бурчит подобное хотя бы иногда.

В его авторских воспоминаниях о титанах советской культуры, особенно если это были некрологи, часто звучало: «такие люди больше не рождаются», «заменить некем». Веяло болью.

И вот теперь Дряшин – тоже. Для «Абзаца», при всей моей любви ко многим колумнистам, с которыми здесь довелось поработать, – невосполнимая утрата.

Был у Михаила такой приём: представить, чем умерший человек сейчас занят на том свете и какими глазами смотрит оттуда на нас. Думаю, Дряшин, будучи православным, верил в вечную жизнь души.

Что ж, пожелаю ему там интересных встреч с теми, кого он любил из ушедших ранее.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.