Жарил кур: как продюсер Франк Фариан развлекал Европу 1970-х и Советский Союз

Кирн – классический пряничный городок в холмах Рейнланд-Пфальца. Там в 1941 году родился Франц Ройтер, которого все знают как Франка Фариана.

Папу его быстренько уложили под Смоленском, так что пацан рос почти сиротой. Но зато научился играть на гитаре в 12 лет – в 1953-м, перед рождением рок-н-ролла.

Считается нынче на Западе, что Америка в одну харю освободила Германию от страшного Гитлера и принесла населению настоящие ценности: кока-колу, сигареты с верблюдом и танцы с выворотом бёдер, похожие на секс. Но территорию сегодняшнего Рейнланд-Пфальца «освободили» французы. И что хорошего они могли принести? Голод, холод, презрение к немцам и сифилис.

Парень собрал свою первую группу в 1961 году, когда рок-н-ролл гремел в Америке и даже распространился на Англию, откуда ринулся в Гамбург – в зону оккупации, куда ездили на заработки юные группы типа The Beatles. Вот туда, в колыбель британского рока, и поехал Фрэнки со своей группой Frankie Farian und die Schatten.

Группа была как все. Очередной кавер на Rolling Stones («Каменное сердце») не менял мир. Но на местном «международном фестивале», то есть многодневной пьянке в Star Club в 1964-м Фрэнки стал звездой. Последний концерт The Beatles в этом клубе состоялся двумя годами раньше. Их ждала вcемирная слава, так что Star Club был хорошим местом для старта. Там и выяснилось, что наш парень поёт гораздо лучше, чем играет на гитаре.

А главное – его заинтересовало, как вообще устроена музыка и звукозапись и как работает музыкальный бизнес.

В качестве певца он в 1969-м оказался в хит-параде с песней Dana, My Love. У него были все шансы стать очередным любимым певцом посетителей пивнушек.

Но он попал в западноберлинскую студию Hansa в начале 70-х и проработал там 12 лет. За это время Боуи записал в студии три альбома – атмосфера была что надо. Франк Фариан понял, что у него есть голос не только мужской, но и вполне женский. При этом он умеет играть и способен записать трек любой сложности. То есть может продюсировать проекты.

В Америке Чарли Мэнсон со своими девочками уже убил музыку хиппи, а геи создали понятие «дискотека» в своих клубах, где не было живой музыки, куда с обысками приходила полиция. Америка считала, что всё зло от геев и трансов, мочить их надо, извращенцев. Как мочили евреев и коммунистов десятилетием ранее.

В тех подвалах и нащупали звук диско. Дедушка диско, великий Айзек Хейс с его пространственными песнями, обязательной «квакушкой» и струнной группой был немножко сложнее, чем надо было геям Нью-Йорка. И тогда барабанщик группы Harold Melvin & the Blue Notes спрямил синкопы и тупо стал играть все доли ровно, как сильные, плюс добавил открытый хай-хэт. И потом Барри Уайт внёс свою лепту. И всё сложилось. Послушайте Love to Love You Baby Донны Саммер 1973 года авторства Джорджо Мородера.

Началась накачка индустрии диско-музыки. Её стали записывать даже рок-монстры типа Rolling Stones, Queen, Kiss, Элтон Джон. Получалось фуфло.

А Франк Фариан подготовил немецкий ответ – проект 75 Music, она же Gilla, австрийка Гизела Вухингер. Вы не могли её не слышать, «Джонни, оу-е» пробило всем мозги даже на территории СССР. Там всё по законам Барри Уайта и Донны Саммер: «квакушка», струнные, чувственный голос, прямая «бочка».

Её альбом «Хочешь ли ты со мной переспать?» (да-да, та самая Lady Marmalade) и натолкнул Франка на мысль о создании диско-проекта Boney M. Он как раз по телевизору увидел танцора Бобби Фаррела. Смуглый парень, а вокруг три негритянки, только-только начавшие прибывать в расово чистую Германию. Экзотика.

Лиз Митчелл и Марсия Баррет петь умели, Бобби Фаррелл – нет. Но Франк Фариан записал на диске все голоса сам, включая женские. Первая заповедь продюсера: хочешь сделать хорошо – сделай сам.

Они вынесли почти весь мир, за исключением Штатов. Я лично им благодарен за то, что напомнили всем о потрясающем композиторе и гитаристе Бобби Хеббе и его песне Sunny, которая была в 1966-м скорее джазом.

На первом концерте Boney M в Москве в 1978-м сидела исключительно «илитка». В первом ряду (кажется, со жвачкой во рту) красовалась ведущая программы «Здоровье» Центрального телевидения – товарищ Юлия Васильевна Белянчикова. Вот это была оттепель.

Франк Фариан сделал удивительное. В таком примитивном, ограниченном набором клише жанре, как диско, он создал свой отдельный стиль – евродиско. Его проект Milli Vanilli был мегауспешным, пока у пацанов не поехала крыша и они решили, что справятся без Фариана. На первых же концертах выяснилось, что петь они не умеют, за них всё сделал Фариан. Очень круто в Америке зашли его же Eruption и Прешес Уилсон.

Но скоро сотни тонн пластинок начали сжигать в американских печах – они перестали продаваться. В Центральном парке Нью-Йорка гигантская акция уничтожения альбомов закончилась массовыми беспорядками. Надоело. Достало диско.

В 1985-м Фариан обратился к гамбургско-британским корням и выпустил проект Far Corporation, где играли парни из группы Toto и Мэл Коллинз из King Crimson. И лабали они «Лестницу в небо». Сингл продавался хорошо, но группа не зашла совсем.

Сотрудничал он со Стиви Уандером и Майком Олдфилдом. Продал почти миллиард единиц музыкальных носителей разных форматов. Жизнь удалась.

Перед самой его смертью разразился новый успех трека «Распутин» группы Boney M в соцсетях среди неполовозрелых. Прикольно. Шикарные похороны получились.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.