Осторожно, дети: что нам поправить в системе воспитания

Дети и насилие в одной фразе всегда шокируют. Будь это подростковая «игровая» преступность, действия маньяков или сегодняшний ужасающий случай в Брянске.

Как бывает в таких преступлениях, причин может оказаться целый комплекс. Пока сведений мало. Но самые напуганные сразу кричат о «буллинге».

Не секрет, что ущемление отдельных учеников со стороны групп с «неформальными лидерами» – дело частое. Иногда оно сопровождается избиениями и надругательством. Попытки противостоять со стороны учителей или родителей предпринимаются. Но явление живёт и подогревается информацией из соцсетей.

«Буллинг» – обычная и даже одобряемая практика в британских закрытых школах. Там мальчики проходят жестокое сито восхождения от жертв к палачам. Становясь старше, получают право угнетения младших и упиваются им. Так выращивается элита британского общества. Мальчишки познают несправедливость мироустройства, это школа жизни будущего колонизатора, который не будет испытывать особых эмоций при экзекуциях.

У нас же «буллинг» справедливо осуждаем. Наше общество пыталось быть обществом равных весь XX век. Школьники, которые сегодня сидят в классах, – внуки тех, кто жил при равенстве. Классовая структура нашего нового общества пока не сформировалась, к счастью, но уже обнаружила явные различия между людьми «простыми» и претендующими на элитарность. Если в Союзе дети из привилегированных семей – «золотая молодёжь» – становились излишне заносчивыми, их родителей щёлкали по носу через профкомы, парткомы и прочая. Карьеры отцов могли пострадать от глупости чад.

С отменой системы социализма – а «социализм – это учёт и контроль» – меры дисциплинарного воздействия стали затруднительны. В девяностые годы учителя даже начали бояться учеников и родителей, подвергаться их нападениям и угрозам. Профессия, не самая престижная, стала ещё и опасной. За что рисковал рядовой бандит – понятно. За деньги. А за что было рисковать учителю в обстановке беспредельного беззакония и жестокости девяностых?

С той поры сделаны выводы и многое изменилось. Детей у нас теперь особенно любят. Ими занимаются. Опекают. Берегут. Многое позволяют. Дошло до того, что стали считать в некоторых слоях общества: ребёнок имеет все права взрослого.

Это, конечно, не так. Ребёнок долгое время остаётся слабым, несмышлёным и нуждается в постоянном присмотре. Дети и подростки нуждаются в руководстве взрослых. В дисциплине. О ней говорят теперь почти шёпотом. Настолько «нетолерантно» звучат голоса сторонников классической школы – не только обучения, но и воспитания, становления характера.

Что подвигло взять в руки дробовик подростка, который не был ни закоренелым преступником, ни склонным к жестокости? Теперь восьмиклассница стала убийцей – совершила самый страшный грех, навсегда, посмертно отметивший проклятием её саму и её семью.

Никогда в нашей стране такое преступление не станет считаться привычным. Никогда мы не примем его в общую безличную статистику. Это всегда будет трагедией национального масштаба.

Мы никогда не сможем смириться с тем, что не уберегли детей от самого страшного. И мы, конечно, будем сочувствовать не только жертвам, но и судьбе несовершеннолетнего убийцы с погубленной душой. Так мы устроены.

Все они – наши дети. Мы не делим их на классы, общины, слои. Воспитание человека – большой процесс, в который вовлечено должно быть всё общество. Нельзя пройти мимо, если подросток на ваших глазах нарушает закон. Если он непочтителен, жесток, ведёт себя вызывающе.

Крючкотворство и невнятность законов, писаных не у нас, но введённых в наше устройство в недалёкие девяностые, иногда делают наше участие в воспитании поколения юридически опасным. И педагоги уже не хотят на себя взваливать эту функцию, отдав её целиком в семью. А семья, в свою очередь, находится под угрозой вмешательства юстиции ювенальной.

Мы нуждаемся в спокойной широкой дискуссии об этом. Не в родительских чатах, где нравы иной раз ещё более звериные, чем в классах. А в объёмном национальном обсуждении – что нам делать с системой воспитания детей.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.