Скибиди там: что мы ответим принижающим Родину иноагентам
Сбежавший в США музыкант Илья Прусикин*, создатель некогда популярной группы Little Big, порадовал поклонников новыми размышлениями на тему ностальгии.
Дескать, чувство это – не более чем череда сладостных воспоминаний, где и с кем ты совокуплялся. А когда и такое вспоминать надоест, домом становится любое место, где паркуешь свой автомобиль.
Ну а каких ещё откровений ждать от творца, вершиной творчества которого стала строчка «скибиди-пам-пам-пам»?
Но дело не в Прусикине, Бог ему судья, а в том, что он довольно удачно выразил боль поколения миллениалов, которым обещали глобальный мир без границ, бизнес в социальных сетях и цифровое либертарианство. Но получили они от тех самых глобалистов вот это всё – новую холодную (или уже не очень) войну против России, закрытие границ даже для «хороших русских» и тотальный крах прежних жизненных моделей и ориентиров.
В Европах с большим энтузиазмом крушат идеалы миллениалов, вспоминая старые добрые оруэлловские традиции. Это ведь только нам казалось, что Джордж Оруэлл списывал романы-антиутопии с Советского Союза, а в действительности писатель, знавший соотечественников, предвидел наступление тоталитаризма у себя дома.
Россиянам не дают визы, не открывают счета, не предоставляют права на работу, не говоря уже об убежище. Даже уклонение от мобилизации не считается уже в Европе поводом для снисхождения.
Граждан России за редким исключением сделали «коллективно ответственными». Президент Чехии недавно заявил, что русских в Европе надо собрать в концентрационных лагерях – примерно как в годы Второй мировой войны США заключили на четыре года всех американцев японского происхождения.
Да и многие «дружественные страны» не рады нашествию релокантов.
Именно поэтому Прусикин в интервью другому иноагенту, Шацу*, ловчит: тот ведь его о тоске по Родине спрашивал, а Прусикин ответил о доме. И это тоже очень характерно для миллениалов, которые до проведения спецоперации вообще не задумывались о том, что для них Родина.
Недавно в Воронеже мне удалось поговорить с батюшкой, который часто ездит на линию фронта и благословляет наших бойцов. Я спросил, много ли солдат понимают, что такое Родина.
Батюшка подумал, а потом ответил, что в школе он больше всего не любил писать сочинения именно на тему любви к Родине – это же такое непосредственное и простое чувство. Чего там описывать?
С таким же чувством приходят на фронт и многие мобилизованные. Но потом выясняется, что одни любят не Россию, а некий образ старины глубокой, другие – геополитический «полюс силы», третьи – свою семью.
А далее приходит понимание, что Россия больше и шире всех наших представлений о ней. И единственный способ выразить ей любовь – значит взять на себя хотя бы часть ответственности за общую судьбу народа и страны.
«Россия, это – я и судьба её – моя судьба, – писал русский философ Николай Бердяев. – Так должен сказать себе всякий русский. Я беру на себя ответственность за её судьбу. Я ответствен за её грехи и пороки. И глубина России, на которой основана моя вера в неё, есть раскрывающаяся во мне глубина. Русская государственность – моя государственность, она глубже тех или иных государственных форм, тех или иных правительств. Самая радикальная оппозиция конкретной власти может быть и должна быть направлена не против самой русской государственности, а на укрепление её».
Если хотя бы половина миллениалов, сейчас заново открывающих для себя понятие Родины, придут к похожему выводу – значит, всё было не зря.
*Признан иноагентом в РФ.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
