Сотворение мифа: почему посмертная жизнь Михаила Булгакова оказалась такой успешной

Жизнь Михаила Булгакова богата фактурой. Он служил военным врачом в трёх армиях, в том числе у деникинцев. Он жил в Киеве, Владикавказе, Москве. Он работал газетчиком и театральным режиссёром. Он был трижды женат, и его жёны были одна красивее другой. Он увлекался наркотиками, но смог слезть с иглы.

Вместе с тем личность писателя для нас остаётся в тени его текстов. Он не занимался жизнетворчеством, столь популярным в Серебряном веке. Неброская, почти шпионская внешность Булгакова – его мог бы сыграть Дэниел Крейг – не украшена никаким каноническим аксессуаром. Лев Толстой с плугом, Чехов в пенсне, Горький с ницшеанскими усами, Маяковский в жёлтой кофте, а Булгаков с чем? Даже шапочку с вышитой буквой М он отдал своему персонажу.

Булгаков не состоял в литературных группах, будь то РАПП или «Серапионовы братья», и предпочитал не скандалить с обидчиками публично, сцеживая цеховой яд в свои книги. Он пережил на полтора месяца Исаака Бабеля, последнего расстрелянного крупного писателя, и умер своей смертью 85 лет назад, 10 марта 1940 года.

С этого момента начинается его новая жизнь, в которой он преуспел значительно больше, чем в прежней. Девиз этой посмертной жизни: «Булгаков всегда возвращается».

Термин «возвращённая литература» вошёл в оборот в перестройку, когда журнальные тиражи раздувались за счёт издания того, что было запрещено прежде. Но Булгаков начал возвращаться двумя десятилетиями ранее, когда это ещё не стало мейнстримом: и «Мастер и Маргарита», и полный текст «Белой гвардии» увидели свет в 1966–1967 годах и тут же сделали Булгакова, давно уже покойного, самым влиятельным современным писателем и, пожалуй, главным мифотворцем ХХ века.

Сотворить городской миф непросто. Над петербургским мифом трудилась целая бригада классиков – от Пушкина и Гоголя до Достоевского и Блока. Булгаков в одиночку создал литературный миф для двух городов – Киева и Москвы.

До сих пор, говоря о Киеве, мы прежде всего вспоминаем «Белую гвардию». Говоря об украинском национализме, вспоминаем безжалостный булгаковский портрет этого явления.

До «Мастера и Маргариты» не было у нас и московского мифа. Гиляровский занимался бытописательством, но и только. Леонид Леонов, москвич по рождению, был до обидного близок к цели, но его блистательный «Вор» забыт, не прочитан. А вот Булгакову удалось.

Несколько поколений культурных молодых людей – до появления «Гарри Поттера» – говорило у нас языком Булгакова. Десятки цитат из романа служили паролем, по ним опознавали своих. Ролевой моделью для многих продвинутых девушек становилась Маргарита, в крайнем случае Гелла. Я уж не говорю про культ «нехорошей квартиры», сам в юности сиживал с дешёвым вином на чердаке дома на Большой Садовой.

Но Булгакову мало было вернуться один раз. Второе возвращение состоялось в 1973 году, когда по булгаковской пьесе, так и не поставленной в театре при жизни автора, Леонид Гайдай снял «Ивана Васильевича». И снова никто не заметил, что автор литосновы давно умер, настолько актуальным оказался фильм.

Настаёт 1988 год, и Булгаков опять возвращается – в фильме Владимира Бортко «Собачье сердце». И вновь – точнейшее попадание в нерв времени, наступившего через шестьдесят с лишним лет после написания текста. Вся страна наперебой обзывает друг друга шариковыми, швондерами и борменталями – и до сих пор ведь спорят, кто из них хороший, кто плохой, кто злодей, а кто жертва.

А из возвращений совсем недавних можно вспомнить поставленный во МХАТ им. Горького (и вызвавший немало шума) спектакль «Чудесный грузин», родившийся под влиянием булгаковской пьесы «Батум», неудачная судьба которой, как считается, ускорила смерть автора.

Вообще, как мне кажется, публика настолько привыкла к периодическим возвращениям Булгакова, что подсознательно ждёт от него чего-то ещё. Ну не может быть, чтобы на этом всё кончилось. Возможно, именно этим объясняется возникновение стойкого мифа о том, что романы «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок» написали совсем никакие не Ильф и Петров, а наш любимый Михаил Афанасьевич.

Как бы то ни было, нельзя исключать, что в своей посмертной жизни Булгаков выкинет ещё не один фортель.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.