Собачье скерцо: почему животным не стоит давать человеческие имена

У владельцев домашних животных в России есть примета: называть питомцев именами близких – не к добру. Русские имена, таким образом, выпадают из списка кличек. Артур, Арчи, Чарли, Люси, Макс, ну или Мухтар – на здоровье. Андрей и Мария – ни-ни. Суеверие? Оказалось, нет. Примета отчасти отражает традицию религиозную.

Её и объяснил «Абзацу» священник: имена святых, в честь которых нас называют при рождении, не должны становиться кличками для животных. Даже таких милых любимцев семьи, которым дозволяется в доме больше, чем хозяевам.

Слова пастыря достаточно для того, чтобы человек верующий просто покорился ему или, осмыслив, воздержался от неодобряемого Церковью поступка. Поэтому порассуждаю не о нём.

«Но позвольте! А как же чеховские гусь Иван Иванович, кот Фёдор Тимофеевич и даже, пардон, свинья Хавронья Ивановна из «Каштанки»?!» – вспыхнет читатель хотя бы с обязательным средним образованием. И будет прав. Но лишь отчасти.

Дело в том, что прозвал своих артистов-питомцев именами русскими и православными, среди которых оказалась и Феврония, человек, сам себя именующий «мистер Жорж». Что в чеховском понимании – не более чем кличка.

Клоун, отказавшийся от своего русского имени добровольно, волюнтаристски присваивает имена почитаемых святых бессловесным животным. Так он карнавализирует общество и его религиозный уклад. Мистер Жорж – карикатурный иностранец, подделка, циркач, выворачивающий жизнь наизнанку на потеху толпе. Чехов использует аллюзию к Гоголю, у которого один Иван другого гусаком назвал. И тот оскорбился не на шутку. У Чехова шутка становится острее – у него гусака зовут Иваном.

А как же Полкан? Тоже имя совершенно собачье, но человечье. При этом распространённая, встречающаяся едва ли не чаще, чем Шарик, кличка собак. Полкан – русский богатырь из народных сказаний, герой лубка и фольклорного творчества тёмных дореволюционных масс. Народное творчество определило его в состав дружины самого князя Владимира!

Всё так, да не совсем. Персонаж популярной в народе «Повести о Бове Королевиче» пришёл к нам из другого эпоса – западноевропейского. Из рыцарского романа Андреа да Барберино «Короли франкские». И был он получеловек-полуконь – кентавр. В русском фольклоре стал кинокефалом – человеком с пёсьей головой.

Да и само имя Полкан досталось ему из итальянского Поликане, где «кане» уже намекает на собачье сердце. Кстати, Булгаков даже переродившемуся Шарику не решился дать человеческое имя – покровительства от святого. Присвоил ему бессмысленно механическое – Полиграф. В этом, казалось бы, шаловливом жанре настоящая горечь падения духа человеческого до уровня ниже лакейского автору удалась пророчески.

Однако, занесло меня.

Животные – наши любимцы – достойны добросердечного и заботливого отношения, нашего умиления и любви – такими их создал Творец. А нас сделал ответственными за них и за всю флору и фауну.

Наш долг – быть рачительным и мудрым хозяином не только материи, но и духа, который вдохнул в нас Создатель. И смешивать, а тем более подменять любовь к ближнему любовью к животным, какими бы милыми созданиями они нам ни представлялись, не следует.

Имена наши даются нам родителями – людьми, которым мы ближе всего. И даже если они не религиозны, всё равно делают это со смыслом и пониманием. С тем, чтобы направить нас к лучшей судьбе, к лучшему образу себя, впитавшему всё достойное, что было до момента нашего рождения.

Стоит и нам трепетно отнестись к этой формуле, когда мы называем питомцев на свой вкус. Не растранжирить священное значение имени, не пробрасываться им.

Современный мир стремителен. Он противится осмыслению, подгоняет и всё больше напоминает бездумный биохакинг – вызов и прыжок в неизвестность, а там – либо пан, либо метан.

Стоит иногда немного замедлиться и обдумать, что делаем мы на этой беговой дорожке. Что поставлено в этом дерби для нас или на нас. И Чехова вспомнить с Булгаковым. Может, даже перечитать что-нибудь.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.