Колхозники пера: как советская власть объединяла писателей

По его итогам в августе 1934-го был создан Союз писателей СССР. Для того времени идея была довольно новая. Пришли к ней не сразу.

В старой России литераторы группировались в частном порядке вокруг журналов, издательств, направлений: символисты, акмеисты, знаньевцы. После революции литература была поставлена на грань выживания, и это заставило мастеров слова подумать об объединении не по вкусовому, а по профессиональному принципу.

Первым таким объединением стал Союз поэтов, который образовался в 1918 году и занимался организацией вечеров, литературных кафе, помогал стихотворцам сводить концы с концами. В 1920 году возник Всероссийский союз писателей (ВСП), который объединял в основном «попутчиков» – тех, кто не уехал из России или, как Алексей Толстой, вернулся домой, большевистской идеей одержим не был, но советскую власть в целом принял. Попутчик, по определению Троцкого, «ковыляя и шатаясь, идёт до известного пункта по тому же пути, по которому мы с вами идём гораздо дальше».

Литераторы, готовые идти «гораздо дальше», быстро нашлись и назвали себя РАПП (Российская ассоциация пролетарских писателей). Они принялись гнобить попутчиков и призывали заменить их новыми писателями из рядов рабочей молодёжи. В переделе литературной власти они рассчитывали опереться на государство и, в частности, на органы НКВД, с которыми активно корешилось руководство РАПП.

Но у государства было другое мнение по этому вопросу. Советская власть, в отличие от нынешней, считала литературу важным инструментом и не собиралась отдавать его в руки каких-то левых активистов. Поэтому у товарищей начались проблемы.

Падение РАПП было предрешено в 1928 году, когда из итальянской эмиграции (которую так называть стеснялись) вернулся Максим Горький, последний из лидеров продаж дореволюционного книжного рынка, который оставался в живых. Он был не только главным пролетарским писателем, но и главным попутчиком. Что ему могли противопоставить Авербах, Киршон, Либединский? Кто они вообще были такие?

В апреле 1932 года, когда рапповцы окончательно всех достали своими претензиями, ЦК ВКП(б) издало постановление «О перестройке литературно-художественных организаций», которым и РАПП, и ВСП были распущены, а литераторам было велено образовать единый союз.

Больше двух лет заняли подготовительные мероприятия, самым ярким из которых стал большой писательский тимбилдинг на Беломорканале летом 1933 года. И вот 17 августа 1934 года в Колонном зале Дома Союзов начал работу съезд.

Это был красочный фестиваль, в ходе которого государство хотело внушить писателям две вещи. Во-первых, что оно их ценит. Во-вторых, что оно ждёт от них ответственной работы. Перед делегатами выступали пионеры, колхозники и метростроевцы. Делегатов кормили на убой, возили на экскурсии.

С одной стороны, писателей-единоличников, как и ранее крестьян, сгоняли в колхоз. С другой – во всём этом можно было увидеть демократический смысл.

Попутчики, прежде гонимые рапповцами, могли торжествовать. Борис Пастернак в президиуме! Юрий Олеша на трибуне! В правлении СП такие люди, как Михаил Пришвин, Михаил Зощенко, Борис Пильняк.

Да, пройдёт несколько лет, и больше трети участников съезда будут расстреляны или окажутся в лагерях, но ведь это будет потом, а пока можно было надеяться на лучшее.

Тот съезд определил режим, в котором наша литература жила следующие полвека. Что в этом режиме было плохого, а что хорошего? О плохом многое сказано. О цензуре, о выравнивании мастеров слова по линейке соцреализма, о бездарной «секретарской литературе», о бюрократической рутине, сожравшей таких талантливых людей, как Фадеев, Федин, Тихонов.

Что же касается хорошего, то я бы выделил три «нацпроекта», которыми занимался Союз писателей.

Во-первых, на широкую ногу был поставлен литературный перевод, в том числе на языки (и с языков) народов СССР. Этот проект имел не только огромное просветительское значение, но и давал писателям возможность заработать. Не будь переводов, как Пастернак кормил бы две семьи? А как выживали бы Арсений Тарковский и Семён Липкин? Вплоть до конца 1980-х годов можно было неплохо существовать за счёт «чечено-ингушатинки».

Во-вторых, получила развитие детская литература. СССР стал самой читающей страной в мире именно благодаря тому, что несколько поколений выросло на книгах для детей, созданных и выпущенных при поддержке государства. Кроме того, детская литература, как и перевод, становилась убежищем для тех авторов, чьи «взрослые» тексты были не по нраву цензуре, – от Хармса и Введенского до Владимира Уфлянда и Олега Григорьева.

Третьим важным направлением стала документальная, очерковая литература, к которой Горький с его жизненными «университетами» был особенно неравнодушен. Командировки писателей на заводы и стройки, на целину, а во время войны и на фронт – всё это координировал СП.

Сегодня мы вряд ли тоскуем по литературной бюрократии советского времени, тем более что в наших многочисленных союзах писателей её по-прежнему хватает. А вот литературные мегапроекты, которые были намечены на первом съезде советских писателей, можно было бы возродить с пользой для страны и для нашего будущего.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.