Четыре буквы закона: как понимать запрет ЛГБТ* Верховным судом

Государство сделало нечто, и добрые русские люди начали гадать: что? У людей возникло множество вопросов. Кого вообще запретили? Чего теперь нельзя?

У некоторой давно раззудевшейся части общества возникло желание гаркнуть: «Ничего нельзя, п****ы!» Но дополнительное смятение внёс президент Путин, объявив «трансформаторов» (никто не понял, повышение это от «трансформеров» или понижение) полноправной частью общества.

У тех, кто пытался как-то изогнуться с линией партии, тут случилась грыжа. А у иных – синдром Гозмана**, он же синдром Сытина, когда видишь все толкования, кроме очевидных. Теперь на них защищают диссертации окулисты.

Люди, которые пытаются прикидываться правоведами, ошибочно утверждают, что случилось небывалое – запретили, мол, нечто, не имеющее юридического лица. Пустоту. Следовательно, запрещено теперь вообще всё. Даже адвокат от ЛГБТ* не пришёл.

Вот один сердоболец рыдает: «Значит, возьмут девиц, которые целовались в метро. Возьмут городского сумасшедшего, который нёс чепуху в соцсетях. Возьмут какого-нибудь противника застройки, чтобы сказать ему на допросе: хочешь, мы у тебя в вещах радужный флаг найдём, и ты на много лет сядешь? Возьмут, наконец, просто гея, который никаким ЛГБТ* никогда не был, но кому-то перешёл дорогу в рабочем или бытовом смысле».

Найдут кого. Найдут за что. Возьмут за это самое и поведут пищащего на плаху.

В реальности это дело очень даже бывалое. Было уже такое, когда Верховный суд определил как экстремистскую и запретил на территории России организацию АУЕ. Ну помните, такие люди были, которые воспитывали из детей зеков?

Вы как полагаете, было у этой организации юридическое зарегистрированное лицо? А адвокат от неё на заседание явился? Удивительно. Почему не явился?

Наверное, не смог доверенности у всех сидельцев собрать. Не успел.

Вот так и с ЛГБТ*, как с АУЕ. Может быть, они даже теперь объединятся в профсоюз обиженных.

Дело не в том, имеет организация юридическое лицо или нет. Дело в том, существуют ли люди, которые себя считают членами этой организации на основании разделяемых убеждений.

И тут мы приходим к вопросам «почему?» и «за что?».

А вот за убеждения, да.

Если человек убеждён, что обязан проповедовать гомосексуализм среди несовершеннолетних, сеять ненависть к верующим, священникам, поскольку они верят, что гомосексуализм – грех, и претворяет свои убеждения в жизнь, то он экстремист.

А что же теперь нельзя? А нельзя всё то же самое, что и раньше. Ничего вообще не изменилось. ЛГБТ-движение признали экстремистским не для того, чтобы ввести новые запреты (они вводятся только законом), а потому что оно не соблюдало запреты, которые были введены раньше: пропагандировало гомосексуализм, сеяло ненависть.

То есть всё хорошо? Нет, не всё.

Я сейчас изложил моё личное знание и понимание закона, правовой системы в целом. А это не я должен делать.

Это вы должны были услышать от прокурора на открытом судебном процессе, потому что процессы в интересах всего общества не могут быть закрытыми. Тем более по запрету организаций и идеологий.

Вы сначала должны были услышать прокурора, потом мнение общественных деятелей, которые с прокурором не согласны, а потом мнение судьи. Чтобы сами могли судить, какие аргументы сильнее, тяжелее и благороднее.

Сами решать, а не меня слушать. Поэтому закрывать такого рода процессы нельзя. Эта практика порочна, и что обиднее – глупа. Не должен публицист Носиков выполнять прокурорскую работу.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.

*Признано экстремистской организацией и запрещено в России.

**Признан Минюстом РФ иностранным агентом.