Виновата Лия: почему Хаматову бесит Ахеджакова

Актриса Чулпан в интервью осудила 85-летнюю коллегу за то, что она не уезжает из России. «Я уехала, потому что не могла себя представить в этой ситуации». Какая молодец.

Чморить бабулек – вообще подростковое. Отличительная черта шляндр в боевой раскраске.

Любой удачливый эмигрант, покинув страну, вспоминает её нечасто и не испытывает злых чувств. Посещают его лишь трогательные флэшбэки и всякие сентиментальные кружавчики. Ему хорошо на новом месте. Такое нечасто, но случается. Сам знаю пару таких историй.

А вот эмигрант неудачливый, как герой рассказа Аверченко – «здорового ты дурака свалял, братец ты мой», – никак не разорвёт ментальную связь с отечеством. Все его мысли, слова и поползновения до могилы связаны будут с оставленной родиной.

Россия для таких, как Хаматова, – постоянный ночной кошмар. Она приходит в бедовую голову по утрам, мучает потом весь день. С ней эмигрант беспокойно засыпает.

Ну вот что Хаматовой теперь Ахеджакова? Борьбу свою с кровавым режимом безумная старушка начала ещё тогда, когда Хаматова сидела тихо и исполняла одну из трёх сестёр в постановке Галины Волчек.

Ахеджакова в «Современник» пришла работать в 1977 году, когда Чулпан было два года.

И вот молодая ещё и привлекательная усилиями гримёров бывшая русская прима Чулпан сводит счёты с малахольной ветеранкой сцены. За то, что у той хватило угасающего ума с родиной не рвать.

За то, что Ахеджакова остаётся в московском тепле и уюте, не думая о куске латышского хлеба и трудностях языковой коммуникации.

А у Хаматовой теперь в Латвии полный херманис. Вот и не сдержать раздражения, по сути, зависти на манер оставшегося у разбитого корыта Пантелея Грымзина из рассказа Аверченко.

Нам обеих не жалко. Сцена есть сцена, актрисы есть актрисы.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.