Вспомним семена: как либералы «стыдились за страну» в 1968-м
За всю послевоенную историю СССР не было внешнеполитического события, которое оказало бы более серьёзное влияние на нашу внутреннюю жизнь, чем ввод советских войск в Чехословакию, случившийся в ночь с 20 на 21 августа 1968 года.
Это событие подвело последнюю черту под хрущёвской оттепелью, которая по инерции продолжалась, затухая, и после смещения Никиты Хрущёва «группой товарищей». До него в жизни либеральной интеллигенции ещё были возможны такие праздники, как публикация романа Булгакова «Мастер и Маргарита» (1966-1967). Последующий период запомнился ужесточением контроля, расцветом самиздата, умножением фиг в карманах, посадками и высылками диссидентов.
Правда, всё это интересовало немногих. Страна в целом жила совсем другой жизнью. Она открывала месторождения нефти и газа, запускала космические станции, строила огромные объёмы жилья. Семена «стыда за свою страну», брошенные в землю в том августе, лишь через двадцать лет превратились в ядовитые заросли перестроечного борщевика, которые мы не можем до конца выкорчевать до сих пор.
Произошедшее не было неожиданностью. Вариант военного вмешательства публично обсуждался между странами Варшавского договора. Поэтому у советской общественности было время, чтобы продумать свою реакцию. Ещё 22 июля Михаил Шолохов писал Брежневу: «Дорогой Леонид Ильич! Знаю, как тебе сейчас тяжело и трудно, а потому дружески обнимаю и от души желаю бодрости, здоровья и успехов в решении этого муторного дела».
Когда военная операция началась, в стране прошли тысячи собраний в её поддержку, а творческие союзы быстро собрали подписи своих членов под одобрительными письмами. Не все подписанты были единомышленниками Шолохова, многие просто боялись за свою карьеру. Но эта же кампания дала повод и для пассивного протеста. Так, в своих подписях отказали Константин Симонов, Александр Твардовский, Родион Щедрин.
Как ни парадоксально, ярче всего протестовал самый обласканный властью советский поэт – Евгений Евтушенко. Первым делом он напился, потом отправил осуждающую телеграмму всё тому же Брежневу, а через пару дней запустил в самиздат своё знаменитое стихотворение: «танки идут по Праге, танки идут по правде». Его не посадили, не изгнали из литературы. Ему всего лишь отменили творческий вечер, но через некоторое время он снова вошёл в фавор. Для сравнения: Всеволода Кочетова, который через год выпустил пророческий антилиберальный роман «Чего же ты хочешь?», советская власть довела до самоубийства.
Поскольку публиковать что-либо расходящееся с линией партии было нельзя, люди в основном протестовали в дневниках, переписке, частных разговорах. В рабочих тетрадях Твардовского осталось такое четверостишие:
Что делать нам с тобой, моя присяга,
Где взять слова, чтоб рассказать о том,
Как в сорок пятом нас встречала Прага
И как встречает в шестьдесят восьмом.
Откровеннее высказался Исай Авербух:
Моей рукою чьё-то горло душат
В распятом и ограбленном краю,
И пробил час, и боль взорвала душу:
Я проклинаю родину свою.
Вскоре он оказался в Израиле, где писал горькие стихи о том, что и эта страна не стала ему родиной.
Забавно, что по горячим следам на ввод войск никак не отреагировали две ведущие внесистемные фигуры советской литературы – Иосиф Бродский и Александр Солженицын (будущие нобелевские лауреаты).
Бродский, кажется, вообще не очень любил чехов, судя по тому, что он назвал Милана Кундеру «глупым чешским быдлом». Солженицын позже вспоминал: «Сердце хотело одного – написать коротко, видоизменить Герцена: «стыдно быть советским!» Но задуманная петиция так и не сложилась.
Отсылка к Герцену здесь важна. 1968 год возродил в среде советской интеллигенции характерный для XIX века дух «полякования» – увлечения чужим национализмом, ярче всего проявившегося во время подавления польского восстания 1863 года. Именно тогда Герцен сказал: «Стыдно быть русским!»
И неслучайно восемь диссидентов, вышедших на Красную площадь в поддержку Пражской весны, вытащили из чулана лозунг тех времён – «За вашу и нашу свободу».
История показала, что Брежнев действовал правильно. СССР тогда не потерял Чехословакию, не допустил распада своей зоны влияния, а США через несколько лет потеряли Вьетнам. В результате давление на СССР ослабло и великим державам пришлось согласиться на разрядку напряжённости.
В то же время «стыд за свою страну» надолго был вписан в ментальный код советской, а потом и российской интеллигенции.
Киевский Майдан в 2014 году показал, к чему бы пришла Пражская весна, если бы не советское вмешательство. Не было бы там «социализма с человеческим лицом», как верили многие, а был бы национализм со свиным рылом. Это подтверждает и реальность сегодняшней Чехии, где сносят памятники советским воинам-освободителям.
Впрочем, и в наше время духовные наследники советских диссидентов готовы расцеловать любое свиное рыло, лишь бы не встать на сторону своего государства. Чтобы понимать истоки коллективных комплексов этих людей, важно не забывать уроки 1968 года.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
