С полем пополам: как Тимирязевская академия выиграла битву за урожай

Любая развитая цивилизация начинается с сытого и довольного крестьянина – это фундамент экономики. Вернее, не просто сытого, но способного производить достаточно излишков зерна, чтобы значительная часть населения могла освободиться от необходимости добывать хлеб насущный и обратиться к другим занятиям – к торговле, промышленности и наукам.

В России этот коэффициент урожайности всегда колебался на уровне рентабельности в сам-3 – то есть когда одно посеянное зерно при уборке урожая приносит три зерна, иначе заниматься хлебопашеством не имеет никакого смысла.

В холодном российском климате этот показатель до позапрошлого века составлял в среднем сам-4 или же сам-5 в лучшие годы, тогда как в Англии или в Германии урожайность доходила и до сам-10. И в те годы традиционной статьей экспорта России до начала позапрошлого столетия был вовсе не хлеб, а лес, пушнина, лен и пенька.

Впрочем, дело было не только в климате, но и в слабой мотивации крестьян к ударному труду (а зачем? все излишки заберет помещик), а также в отсталых аграрных технологиях.

Именно поэтому государь Александр II не только освободил крестьян от крепостной зависимости, но и начал модернизацию сельского хозяйства. Для этих целей была куплена усадьба Петровско-Разумовское, на территории которой и создали Петровскую земледельческую и лесную академию. Благо к тому времени европейцы в погоне за развитием промышленности уничтожили большую часть своих посевных площадей и были готовы сами закупать хлеб.

Интересно, что в Петровскую академию принимали учиться бесплатно – всех желающих из всех сословий. Кроме женщин и женатых мужчин. Высшее образование для женщин было вообще недоступно по всей Европе (только в начале ХХ века при академии были открыты Голицынские сельскохозяйственные курсы для женщин), а вот семейным людям отказывали в праве на образование из-за опасений, что дела домашние не дадут им полноценно грызть гранит науки.

Одним из первых профессоров академии был ботаник Климент Аркадьевич Тимирязев – между прочим, наследник баронского титула. И ближайший друг Менделеева, получивший почетное звание профессора в Лондоне за работы по спектральному анализу хлорофилла. Ему прочили блестящее обеспеченное будущее в Британии, но Тимирязев предпочел вернуться в Россию.

И в то время многие западные ученые считали за честь работать в Москве. К примеру, датчанин Рихард Шредер создал при академии Дендрологический сад, где были собраны практически все виды хвойных пород. И ныне сад носит его имя.

Немец Эдуард Юнге проводил опыты с выведением новых сортов винограда, пригодных для выращивания в российском климате, и плоды трудов Юнге растут ныне в Крыму. А вот американец Василий Вильямс (имя ему дала русская мама) заложил в академии питомник злаковых и бобовых культур.

И научный подход государя сработал. В Малороссии и на Кубани, в Поволжье и в Черноземье появляются крупные хозяйства, выращивающие пшеницу, рожь и ячмень по самым передовым технологиям.

Уже в 80-е годы Россия становится мировым лидером в экспорте зерна, поставляя хлеб даже в южные регионы (к примеру, Италия в конце XIX века покрывала 80% своих потребностей за счет России), формируется настоящая агропромышленная отрасль, включающая в себя хлебные биржи в крупнейших городах, систему хранения, отгрузки и вывоза зерна. Хлебный бизнес становится локомотивом для строительства новых дорог, элеваторов и предприятий переработки, например тех же элеваторов.

Сама же Тимирязевка с тех пор стала не просто всемирно известным брендом, но колыбелью отечественных наук о сельском хозяйстве, настоящим инкубатором для образования новых научных институтов.

Жаль только, что для политиков и горе-реформаторов государь император не придумал похожей академии. Тогда бы весь минувший век не пришлось спасать русское село от исчезновения, а саму страну – от голода.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.