Пророк на службе Отечеству: какие фильмы о Пушкине нужны нам в будущем

В кино идёт «Пророк». По телевизору на одном из главных каналов – «Натали и Александр». Фильмы обсуждают, про них горячо спорят. Авторов и актёров обвиняют в профанации, превозносят за новый взгляд и низвергают за недостаточное знание эпохи.

Иногда кажется, что в XXI веке в России нет более важной темы, чем образ Пушкина в кинематографе. Задумаешься, понимаешь: так ведь оно и есть.

Глупо спрашивать, сколько фильмов про жизнь Пушкина можно одновременно снимать и показывать в России. Сколько угодно можно, сказано же, что Пушкин – наше всё. Почти два века назад сказано, а фраза как новая и лучше нельзя придумать.

Да, Пушкин – наше всё, интерес к нему никогда не ослабеет. Но вот парадокс парадоксов. Кажется, что мы про «наше всё» всё знаем. Даже самый малограмотный русский человек, ни разу в жизни не читавший тот же роман «Евгений Онегин», помнит «Мой дядя самых честных правил». Помнит он и «Я вас любил, любовь ещё, быть может...», помнит, что бывает «гений чистой красоты». И разумеется, он помнит, что Пушкин погиб на дуэли с французом, что его «недолюбливал царь», отправлял в ссылку... Для русского человека в Пушкине нет никакой тайны.

Тайны нет настолько, что новые фильмы о Пушкине снимают так, чтобы непременно удивить всезнающего зрителя. Вот «Пророк» сделали ультрасовременным, авангардным даже. Пытаясь приблизить поэта к нашим дням, заставили его читать рэп вместе с Бенкендорфом. Отличная шутка, кстати, хотя тоже далеко не новая. Про то, что Пушкин типичный рэпер – чёрный, кудрявый, в жизни нигде не работал и погиб в перестрелке, – русский Интернет острил лет 20 назад.

Сделать фильм о Пушкине, экранизируя не биографию и не литературное наследие, а всего одну относительно современную шутку, – идея заведомо провальная. «Пророк» не удался.

Да, таков парадокс: мы всё знаем о Пушкине, но при этом нам всем – и тем, кто знает Пушкина на школьную тройку, и тем, кто читал и Лотмана, и Синявского, – знаний о поэте, на самом деле, не достаёт. Его жизнь известна, кажется, в мельчайших деталях. Отдельные дни этой жизни, особенно последние, изучены буквально по часам. Но всё же в то же самое время мы не знаем о Пушкине почти ничего.

Мы даже не вполне представляем себе, как он выглядел. У нас есть портрет работы Кипренского, предельно идеализированный – образ не живого человека, но Поэта. На портрете знаменитые кудри и бакенбарды, Пушкину 28 лет. Это, в сущности, юноша. До женитьбы на Гончаровой ещё четыре года. До первого полного издания «Евгения Онегина» – шесть лет.

Мысль о том, что за следующие 10 лет Пушкин как-то изменился, что на дуэль с Дантесом вышел другой человек, просто не приходит никому в голову. Не приходит в голову даже взглянуть на посмертную маску – а это лицо очень взрослого, даже уже клонящегося к закату человека, совсем не похожего на парадный поэтический портрет и ещё меньше – на автопортреты пером на рукописях.

Что внешность? Мелочь. Почти никто и не понимает, до какой степени Пушкин в последние годы жизни встроен был в систему и обласкан царём.

Пушкин последних лет – придворный, признанный гений эпохи, вельможа среди вельмож, едва ли не фаворит императора. Потому-то Николай лично справляется о его здоровье после дуэли, лично платит после его долги, обеспечивает семью. Он относится к Пушкину... Ну, наверное, как Сталин в следующем веке относился к Алексею Толстому, Симонову или Шолохову. И по той же причине царь видит в Пушкине важнейшую из основ русской государственной политики. В текстах гения видит служение Отечеству.

Вот это бы отразить в сериале про большую любовь великого поэта. Но пока не удалось. Пока – мелодрама, водевиль, розы и слёзы. Бакенбарды и обнажённые плечи Натали. Эх, киношники...

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.