Испытывает «Возвращение»: стоит ли нам верить в покаяние Максима Кантора

О послании Максима Кантора мне рассказал друг, который был у него когда-то в соцсетевых знакомцах, а потом оказался забанен гуру на веки вечные после полемики по политическим вопросам.

Прошли годы. И вот падает ему в личку приглашение опять дружить, а на страничке у гордого изгнанника вывешено слёзное обращение ко всем, кого он когда-то испепелил.

Дескать, пересмотрел себя, отныне открыт всему светлому и благостен. Идейная нетерпимость ушла, и отныне пусть расцветают все цветы.

Тяжело ему там то ли в Чехии, то ли в Германии, судя по всему. Никому не нужен, да ещё и живопись его, кажется, никто по достоинству не оценил.

Поначалу, конечно, она звучала, а потом безобразие приелось, да и сам образ философического изгнанника и затворника начал вызывать у аборигенов изжогу и подозрение в шарлатанстве.

А блистал ведь когда-то на просторах российской публицистики. И тексты вроде были ничего себе. Декларировал яростный антилиберализм. Бравировал традиционализмом. Строил из себя кряжистого мыследума.

Выпустил даже фолиант с названием «Красный свет», который в сравнении с его колумнистикой откровенно разочаровал, да и премии никакой не получил, пусть и номинировался. Случилась у него тогда большая обида.

Затем начал писать уже откровенную дилетантскую, но безапелляционную дребедень. О том, в чём ни бельмеса не смыслил. С высоты себя самого, ибо, похоже, себя по-настоящему возомнил.

Пикировался потом с самим Познером. И тогда уже было неясно, за кого из них болеть в этом экзистенциальном, как его хотели представить, противостоянии. Оба были откровенно хуже, и оба друг друга на публику ненавидели, набирая очки.

Вошёл тогда, играючи с ведущим в гляделки, в раж, призывая ознакомиться со своим нетленным живописным творчеством. Обещал его растолковать. Лучше б не призывал. Думаю, начинать знакомство с Кантором как раз и стоит с его картин. Сразу всё становится ясно.

Потом, яростно кляня Россию, свалил в Чехию. Получил немецкое гражданство. Писал в Википедии, что, дескать, отец у него совсем не идейный марксист, преподаватель марксистско-ленинской философии, а просто философ, искусствовед, теоретик дизайна. И что устроился на новом месте он хорошо, и что выставки по всему миру.

Разругался со всеми по русскому вопросу, всех собеседников безжалостно притушил и стал гнать сетевую русофобскую пургу.

И вот теперь – нос по ветру – не то что покаялся, но пересмотрел самого себя. Отныне не станет он «множить ненависть радикальными высказываниями». И без него-де «фанатиков хватает».

Теперь «охотно принимает в друзья всех, потому что верит в подавляющую доброжелательность». Принимает тех, кого раньше выжег напалмом. Без извинений за былое, а по причине духовного перерождения.

Называется это покаянное письмо с предложением опять дружить, позабыв все обиды, «Возвращение».

Не забывает и польстить недавним пламенно ненавидимым им оппонентам: «Сам отправляю запросы тем, кто мне интересен и кого уважаю. Подчас это те люди, которые считали меня идейным противником. Я изменился. Многое пересмотрел. В свете происходящего стали важны иные вещи. Приоритеты изменились».

Повинную голову, дескать, топор не сечёт и сабля не рубит.

Слёзы капают. На этом массовая рассылка, однако, не заканчивается. Максим Карлович извещает, что написал-таки новый роман, выхода которого с нетерпением ждёт. И название его открывает. Отрывки читайте, мол, там-то и там-то.

Роман, короче, продвигает. Кушать уж очень хочется. Да и домой тянет.

Кто-нибудь помнит ещё, кто такой Максим Кантор?

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.