В коммуне пересадка: как Эль Лисицкий проектировал будущее

Лазарь, Лейзер, Элиэзер. Так поначалу подписывал свои работы художник Лисицкий. В конце концов он стал писать просто: Эль. Именно под этим именем или, может, не более чем инициалом мы его сейчас знаем.

Лисицкий – не самый известный из деятелей русского художественного авангарда. Малевич, Кандинский, Татлин, Гончарова с Ларионовым – популярные имена, притча на устах у многих. О Лисицком мы слышим реже.

Также многие знают, что Казимир Малевич, например, не всегда изображал черные квадраты или схематические фигуры и мог запросто написать реалистический портрет, что Василий Кандинский не сразу пришел к беспредметной живописи. Но именно в творческой судьбе Эль Лисицкого ярче всего отразились и контраст между традицией и авангардом, и логика перехода от одного ко второму.

В 1910-е годы, когда в России бурно развивались кубизм, футуризм и прочий лучизм, когда Малевич уже закладывал основы супрематизма, а Маяковский пророчествовал о «терновом венце революций», Лисицкий, получив диплом архитектора в германском Дармштадте, пошел, казалось бы, в противоположную сторону. Он увлекся еврейской художественной традицией.

Для человека, родившегося в патриархальной еврейской семье, в этом интересе к корням не было ничего странного. Но как же это было несовременно, как противоречило духу эпохи – ездить в этнографические экспедиции по городам и местечкам черты оседлости, рассматривать росписи в синагогах, изучать еврейскую старину, народное декоративное искусство.

В это время он как будто бы замыкается в мирке своей народности, чураясь общероссийского контекста: иллюстрирует детские книги на идиш, вступает в Еврейское общество поощрения художеств.

Впрочем, пришел же через этническое ко всемирному Марк Шагал. После того как в 1919 году Шагал пригласил Лисицкого преподавать в Витебск, его, возможно, ждал тот же путь. Но вскоре он делает крутой вираж и перебегает к конкуренту Шагала, Малевичу, присоединяясь к его группе УНОВИС (Утвердители нового искусства). Теперь он бежит прочь от традиции, а заодно и от этнической замкнутости, очертя голову бросается в коммунизм и хочет стать творцом интернационального революционного искусства.

Но не был ли такой поворот по-своему логичным? Ведь еврейской традиции свойственны и отказ от фигуративности, и рациональная аналитичность, и вера в то, что начертанный знак может менять реальность. Все это созвучно тому новому искусству, которое пыталось занять господствующие высоты на начальном отрезке советской эпохи.

Место Эль Лисицкого в советском авангарде во многом определялось его архитектурным образованием. Как и супрематизм Малевича, архитектура геометрична. Но ее отличают от живописи две особенности. Во-первых, она работает с объемами. Во-вторых, она ориентирована на практическую полезность.

Лисицкий-авангардист больше всего известен плакатом «Клином красным бей белых», но его устремления простирались дальше политической агитации, ведь искусству ставилась задача преображать жизнь, конструировать будущее.

Лисицкий придумывает новый тип объектов – «проуны» (проекты утверждения нового), которые описывает как «станции пересадки от живописи к архитектуре». Он разрабатывает «динамическую архитектуру», про которую пишет так: «Город – это новая система новой коммунальной жизни людей. Город превращается в центр коллективного напряжения, радио-парус (радио-детектор), который посылает в мир взрывные сигналы творческих действий».

Сейчас это читается как умозрительная утопическая фантазия. Будущее оказалось совсем другим, и построили его другие люди. «Города коммуны», о котором мечтал Лисицкий, не возникло. Вместо «динамической архитектуры» появилась архитектура барака, потом архитектура хрущевки, которую в наше время сменила архитектура человейника.

Единственным реализованным проектом Лисицкого стала типография журнала «Огонек» в Москве. К счастью, это здание сохранилось, хотя внутрь вы вряд ли попадете, поскольку сейчас оно принадлежит ФСБ.

Эль Лисицкий умер от туберкулеза за два дня до наступления 1942 года, когда гитлеровцев только-только удалось отогнать от Москвы. Художник не увидел Победы, но трудился во имя нее до самой смерти. Его последней работой стал плакат «Давайте побольше танков».

Эль Лисицкий, как и многие его современники, умел азартно мечтать, видеть светлое будущее сквозь трагическую повседневность. Сегодня вокруг нас все не так плохо, но при мысли о грядущем у многих почему-то опускаются руки. Может быть, нам стоило бы позаимствовать у Лисицкого немного веры в то, что будущее принадлежит нам.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.