Дойти до строчки: как нам отделить реального Сергея Есенина от мифов о нем

Чтобы понять неслучайность времени и места рождения Сергея Есенина, нужно приехать в село Константиново близ Рязани, причем именно в это время, в дни золотой осени.

Отъехав 20 с лишним километров от федеральной трассы, вы оказываетесь на высоком берегу Оки, откуда открывается простор до самого горизонта, утопаете в золоте и синеве. Тут у вас обязательно возникает мысль: да, именно в этой точке пространства должен был появиться на свет самый народный поэт России, именно такая осень должна была подарить его нам.

Есенин как будто бы растет непосредственно из родной природы. Любование ею больше дает для понимания поэта, чем посещение всех его домов-музеев.

Русский читатель признает Пушкина «нашим всем», согласен отдать второе место Лермонтову, уважает Блока, поражается Маяковскому и даже почитывает Бродского, но Есенин – это другое. К нему отношение теплое, интимное. Для многих он до сих пор остается Серегой и даже Сергунькой, на его могилу приходят и молодые поэты, и люди совсем простые, литературой не увлеченные.

Более того, Есенин стал моделью, по которой творились все последующие народные культы в России, будь то культ Высоцкого, Цоя, Хоя – вплоть до Бориса Рыжего. И звезда Есенина по-прежнему сияет ярче любых рок-звезд.

Почему так случилось? Говорят, что Есенин как-то особенно прост, понятен и напевен. Он поэт деревни, не то что городские умники.

Однако деревня символизирует нечто статичное, неизменное, Есенин же за свою короткую жизнь менялся чаще и решительнее, чем любой другой из русских поэтов.

Есенин динамичен и многолик. Вот он, вчерашний сельский юноша, сочиняет стихи про дёжки и «драчёны» и читает их императрице и членам царской семьи, изображая посланника «глубинного народа». Вот он увлекся революцией и пишет авангардные «Кобыльи корабли», которые не споешь под гитару в теплой компании – ничего общего с «Отговорила роща золотая» или «Не жалею, не зову, не плачу».

Вот мы видим его в компании имажинистов – с ними он дурачится в клоунских цилиндрах, становясь одной из характерных фигур периода «угара нэпа». Вот самый любимый народом образ: Есенин-хулиган, который днюет и ночует в московских кабаках, пьет водку и ввязывается в драки. А вот Есенин поздних, предсмертных стихов, среди которых есть и светлые «Персидские мотивы», и трагический «Черный человек».

Деревню свою Есенин помнил и воспевал, но главное в его судьбе – как раз стремление вырваться из деревни, как можно дальше от нее оторваться. Покорить Петроград, Москву, Берлин, Нью-Йорк. Одеться по последней моде, жениться на чертовой иностранке, которая была всего на два года младше его матери – «старушки» в «ветхом шушуне».

Я рискну предположить, что Есенин, так боявшийся разлада со своей эпохой, на самом деле очень точно совпал с ней в этом своем стремлении из деревенского стать городским, всенародным, всемирным. Он явился тогда, когда страна переживала бурную урбанизацию, которая началась еще до революции и составила, может быть, главное содержание большей части советской эпохи. Из сельского, крестьянского народа русские стремительно становились народом городским, и Есенин был одним из многих миллионов новых горожан.

Всем этим людям, которые ехали в столицы и другие крупные центры, чтобы стать рабочими, инженерами, летчиками, журналистами, спортсменами, Есенин был по-человечески близок. Как и он, они испытывали тоску по оставленной малой родине, отчуждение от непривычных нравов городской жизни и вместе с тем отчаянное желание утвердиться в ней.

Талант сделал Есенина всеобщим земляком, а его литературный успех был рекламой открывшихся социальных лифтов: смотрите, наш-то Серега, такой же как мы, деревенский, а стал поэтом, прямо как Пушкин, до самой Америки добрался.

Вместе с тем трагическое завершение есенинской судьбы стало предупреждением о противоречиях, связанных с урбанизацией: город с его соблазнами погубил гениального сына русской деревни, но кем бы он стал и кто бы о нем узнал, если бы он не проделал этого пути? 

Народная и литературная мифология с самого начала взяла Есенина в свой оборот. Одно время молва приписывала ему все матерные стихи, появлявшиеся в стране. Почвенники стремились представить его исключительно автором традиционных стихов «про березки», отмыв от имажинистских увлечений. Тема «Есенина убили чекисты» сделалась солидным разделом лженауки конспирологии. А особо продвинутые товарищи, которых волнует интимная жизнь поэта, упорно и бездоказательно кладут его в постель к Клюеву.  

Фигуру Есенина приходится постоянно отдирать от прилипчивых мифов. Лучший способ для этого – читать его во всей полноте им написанного. Не только стихи, но и, например, письма, среди которых встречаются маленькие шедевры русской прозы. И тогда за образом простого парня Сереги перед вами откроется глубокий и сложно устроенный мир.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.