Гон со смаком: почему Александра Пахмутова раздражает творческого импотента Макаревича*

«Он говорит мало, но таки говорит смачно» – это не про Макаревича*. Много и бесплатно приходится бухтеть ему сегодня. Интересующихся его мнением при этом становится все меньше – кому интересно мнение человека, спустившего в унитаз карьеру и популярность в ожидании победы врагов над его родиной? Победы, хвастливо обещанной, но совершенно недостижимой. Пришлось выбирать и другую родину, и другой народ. И вообще – продаваться дешевле и дешевле. 

Пара фраз, долетевших оттуда, конечно, запали в душу людям, еще недавно любившим и музыкальное, и кулинарное шоу Макаревича. Запали плевком. Неумным, нечестным, безвольным. На этот раз на тупой язык Макаревича попалась Александра Николаевна Пахмутова. Чем не угодила? Да всем. 

Вот, говорит Макаревич подобострастному лжецу, берущему у него интервью, было у нее несколько красивых песен, но потом – плохо совсем. Не получилось соответствовать высокому смаку исполнителя креольского танго про любимую попу и клезмера про нелюбимую. Не смогла.

Александра Пахмутова написала (и это еще не конец – композитор работает и сегодня) 444 песни за 70 лет творческой деятельности. Песни эти знакомы всем нам.

Слыхали мы и гнусавое блеяние критика. Кому-то оно даже нравилось когда-то. Теперь стыдимся, будто отдали гадалке на вокзале обручальное кольцо.

Сами виноваты – прельстились, понадеялись на новый поворот в советской эстраде. Приняли рядовой ширпотреб сомнительного качества за надежду на лучшее. Радовались, когда в советском «Голубом огоньке» зазвучал надтреснутый, робкий голосок кучерявого паренька лет 30 с небольшим. И с очень небольшим, как потом выяснилось, талантом. Но телевизору мы верили – плохого ведь не покажут. 

Крутили Макаревича и его динамо-машину и по радио. Еще при бодром Брежневе. И вообще, доживающие сегодня в иностранных углах бывшие звезды эстрады – люди вполне себе советской формации. Там они воспитывались, обучались, пробивались наверх. Кто из самодеятельности, кто из профессионального кабацкого варьете.

А теперь они считают себя нашими кормильцами. Не мы их подкармливали, а они нас содержали. Как выяснилось, неохотно. И слова, которые они произносили со сцены, обращаясь к нам, к своей публике, были лживыми, лицемерными.

Теперь они выражают свой вкус, принижая достоинство и талант любимых нами композиторов, которые не предали, не бежали в чужие углы, испугавшись бравады Запада, грозящего своей ослиной челюстью и тараканьей подлостью уничтожить нас.

Макаревичи бросились искать себе хозяев, которые примут их и подкормят. Откуда такая уверенность, что их возьмут? Оттуда же, откуда и умение пролезть на кремлевскую сцену, где в третьем ряду сидят члены ЦК. Сумели тогда, получится и сейчас. Хуцпа не подводила. Принимали награды и премии, а сами паковали ковры и хрусталь в картонные коробки.

Пахмутова не такая. Она пишет так, как живет, – открыто, честно, верно. Потому и не устраивает прогибающихся под изменчивый мир. Не нравятся ее песни, потому что они цельные, русские, гордые. Не подчиняются вкусам дешевок. Не склоняются перед «новым поворотом» в никуда.

Пахмутова – явление, которое дополняет для нас наше все. Она дышит с нами вместе одним воздухом необъятной страны. Ее пульс всегда ровный, хоть и учащенный от того, как прекрасна наша страна и как восхитительно много в нас всего. Променять это все, отступить, предать ради соответствия каким-то мизераблям – это было бы для нее не просто унижением, а уничтожением.

Но разве может конъюнктурщик, даже такой удачливый, сумевший конвертировать свои умеренные способности в неумеренную популярность и почти вседозволенность, это понять?

Нет, он может только высказывать свое мнение – само по себе ничтожное, но отмываемое приниженным поклонением невежд, которые и процента Пахмутовой осознать не в состоянии.

Александре Николаевне – здоровья, сил и любви. Новых мелодий и песен. Непросто вдруг остаться одной, когда творческая жизнь и личная десятилетиями была связана с уникальным соавтором и другом – Николаем Николаевичем Добронравовым.

Но она и не одна. Она с музыкой, которая ждет слова поэта. Музыкой, которая рвется к людям. К людям, которые ждут песню. Песню, а не мнения беглых дуралеев, хоть и облысевших с годами, но умнее не ставших.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.

*Признан Минюстом РФ иностранным агентом.