Крепкий пыл: почему Михаил Жаров мог сыграть кого угодно

Фамилия Жаров пришлась ему впору. Такой необузданный темперамент мало у кого встретишь.

Актёром он был ослепительным, с перчинкой, при этом универсальным. Мог быть героем положительным и отрицательным (Малюта Скуратов), смешным, мудрым (Семибаб из «Беспокойного хозяйства»), проницательным (следователь Ларцев в «Ошибке инженера Кочина»).

Жаров запросто мог сыграть идиота, долдона, забулдыгу или богатого пройдоху (царедворец Меньшиков). Наконец обворожительного сердцееда – в «Медведе» по Чехову.

Женщины Страны Советов сходили по нему с ума. Крестьянки и работницы вздыхали: «Эх, Жаров – хороший мужик. Жаль, пьёт много». В те времена комедиантов отождествляли с исполняемыми ролями.

Под конец жизни он отметился в ролях серьёзных, многоплановых. И оказался необычайно хорош. Один его дядя Митя Ухов из фильма 1966 года «Старшая сестра» Георгия Натансона по пьесе Александра Володина чего стоит.

Внимание зрителей там сфокусировано, конечно, на героине Татьяны Дорониной, но можно поспорить, кто главный – она или дядя, беззаветно пекущийся о паре племянниц, тем и разрушая их жизни. Удивительная по глубине работа.

Не менее глубока и его роль в постановке «Так и будет» по Константину Симонову в Малом театре (1973). Спектакль этот, к счастью, записан (в том числе в аудиоверсии) – есть возможность насладиться и сейчас. Там он мудрый и бесконечно обаятельный старик Воронцов. Сама же пьеса, на мой вкус, лучшая у Симонова.

Завершил свой творческий путь Михаил Жаров незатейливой трилогией о сельском участковом Фёдоре Ивановиче Анискине, имевшей оглушительный успех. Первая часть была снята кинофильмом, две остальные – телевизионными.

В последней части (1978) видно уже, что годы берут своё и великий артист готовится от нас уходить. Так и вышло в 1981-м.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.