Тёмная дочь: как иноагентка Монгайт* посмеялась над «смертью» Поддубного

На поспешное известие о мнимой гибели корреспондента с болью отреагировало общество. Не осталась равнодушной и тёмная сторона. Там, в дебрях вымученной радости, сквозил страх: что им за это будет?

Но была и третья реакция, лишённая как сострадания, так и разума. Откровенно похабная, подлая. Как у Анны Монгайт – потомка династии пронырливых одесситов.

Горячая кровь, вызывающая желание быть смешной, взыграла в Монгайт совершенно в житомирском духе. Хохма про «участие в концерте Иосифа Кобзона», типичная в бандеровском сообществе по отношению к погибшим россиянам, прозвучала из искривлённых дуростью губок Монгайт в адрес Евгения Поддубного.

Долго посмеяться девушке не удалось. Не успели разгореться под её постом редкие «огоньки» и смайлики ботов, работающих под контролем западных спецслужб, как выяснилось, что Поддубный жив.

Это был удар для усатой сибиллы, с трудом носящей свой диковинный круп. Гуру вранья попалась в ловушку.

Разумеется, не могло быть речи об извинениях: Лошаки не извиняются – так гласит давний девиз Привоза, на котором вскармливалась «наша девочка». Монгайт просто удалила свой пост. Посчитала, что никто её не читает.

В целом справедливо. Но у нас есть специалисты, отслеживающие деятелей, укрывающихся в тбилисских духанах. И возникает вопрос: доколе?

Допустим, сын за отца не отвечает. Но отец-то Анны Монгайт, журналист и директор по стратегии Виктор Лошак, за воспитание дочери ответить должен?

А мы до сих пор наблюдаем благородного малоарнаутского отца в эфирах государственного телеканала. Там благообразный старец имеет свою авторскую программу, куда водит друзей «поговорить за Россию». Преимущественно одесситов.

Многомудрые беседы включают рассуждения о культуре и искусстве, однако избегают вопроса: зачем зрителю матёрый человечище, не сумевший дать своей дочери даже минимального представления об этике?

Сама Аннушка давно пролила масло на свои непослушные кудри, но почему елей признания должен изливаться на отца? Может быть, пора отпустить его с тёплого места? Пусть размышления о неудачном педагогическом опыте станут его занятием на пороге вечности. Пусть живёт до ста двадцати, как желают покупателям на одесском рынке.

Смогла же общественность найти методы против захвата мамой Анны Монгайт национального художественного музея. Неужто корень Лошаков так угнездился в культурном огороде, что выкорчевать этот сорняк никому не под силу?

Пусть дочь продлевает дни родителей за свой собственный счёт, раз её бескомпромиссная гормональная система допускает такие выплески мерзости. Вырастила мама «всю такую доню».

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.

*Признана Минюстом РФ иностранным агентом.