Шатал телёнок дуб: как нам оценивать Солженицына

Юбиляр остаётся одной из самых противоречивых фигур отечественной истории. Кто он, родившийся в Кисловодске 11 декабря 1918 года? Пасквилянт или реформатор? Интриган, конъюнктурщик или пророк? Верный ленинец или националист?

Нобелевская премия вручена ему была за следование «традициям великой русской литературы», хотя произведения его и даже названия создают впечатление пародии. Ярмарочный лубок «Бодался телёнок с дубом» или мнемоническая считалочка «Не думай дёгтем щи белить, на то сметана есть», или выкрутасы, как у Кручёных, типа «дыр бул щыл».

Его романы, повести, эссе и статьи, да и поступки неоднозначно воспринимались коллегами и единомышленниками. О литературном даре спорили профессионалы.

Многим Александр Исаевич видится умелым интриганом. Другим – «зёрнышком, попавшим в жернова», каким он сам себя обозвал в одной из автобиографических зарисовок.

Был он несгибаемым воином или обидчивым забиякой? И здесь нет единого мнения. Оценки расходятся диаметрально.

Много сделавший для курса по развенчанию «культа личности» – на этот период пришёлся взлёт его писательской карьеры на Родине, – он подвергся критике нового состава брежневского Политбюро. Пришедшийся как нельзя кстати к хрущёвскому «Матрёнину двору», он вдруг стал «матрёниным вором» при новом курсе, огребая тычки и затрещины за те же произведения, которые вознесли его на вершину.

Блестяще начатая карьера покатилась под горку, хотя поддержка таких мэтров советской литературы, как Твардовский, продолжилась. Быстро принятый в Союз писателей СССР Солженицын был даже выдвинут на Ленинскую премию. Не получив её, стал писать воззвания и письма, обличающие порядки в литературной среде.

Его вопрос обсуждался на самой вершине власти. По нему собиралось заседание Политбюро. Мнения разделились и там. Были предложения ареста и ссылки, причём за этот вариант голосовал генсек. Но верх взял план главы КГБ отправить нашего героя в одиссею на Запад.

Таков он был. Ершистый, упрямый, памятливый.

А вдруг нет? Вдруг он был покладистый исполнитель политических трюков, срежиссированных руководством, тоже не однородным и не единым во мнении?

Слухи, на которых построены карьеры исследователей его творчества, о якобы сотрудничестве с НКВД были опубликованы на Западе не раз. Некоторые исследователи приписывают ему завистливую анонимку в Нобелевский комитет, ставящую под сомнение авторство Михаила Шолохова романа «Тихий Дон».

Подтверждений этим слухам ровно столько же, сколько и опровержений.

Нобелевский комитет не решился сразу выдать Солженицыну свою премию. Его «служение идеалам» было очевидно не всем членам академии. Дали только после изгнания Солженицына из Союза писателей.

Недавно рассекреченные документы Шведской королевской академии говорят, что и у академиков не было консенсуса. Например, поэт Артур Лундквист, в 1969-м ратовавший за присуждение (но в итоге ту премию присудили Беккету), через год поменял мнение и отговаривал комитет от признания литературных заслуг Солженицына.

Словом, везде, где наш Исаич побывал, – разброд и шатания. Мечущиеся судьи и мерцающие неясным огоньком свидетельства. Сомнительные находки и неуверенные защитники.

Может быть, так и следовало жить в том непростом веке? Может быть, рьяные и истовые обречены были на погибель? И не видать им такого признания со стороны обеих противоборствующих сторон?

«Как нам обустроить Россию» – книга-размышление глыбы-человечища, вернувшегося в перестройку после 15-летнего изгнания в Цюрих и Вермонт. Даже в названии обращает на себя ключевое слово «нам». Кому «нам»? Солженицыну и тем, кто содержал его и издавал его книги на иностранных языках «для бесплатного распространения», как свидетельствуют исследователи? Или всё-таки «нам» – народу, обществу, государству? Кто эти «мы»?

На этот вопрос Александр Исаевич не дал однозначного ответа за свои прожитые годы. Попробуем отыскать его сами, не доверяя безгранично, но и не оставляя без внимания трудов и усилий Солженицына.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.