Самородки: сегодня день рождения Шукшина и годовщина смерти Высоцкого

Оба ушли в сорок с небольшим. Обоих знала вся страна. Пробились сами. Неформат. Воистину народные.

Василию Шукшину по казённой линии повезло больше: заслуженный деятель искусств, лауреат государственных премий. Владимир Высоцкий – не был, не состоял, не участвовал.

Оба шли против течения, во всяком случае старались, и друг другу навстречу. Не в прямом – в переносном смысле.

Москвич, дворовый харизматик из образованной семьи («интеллигентный» применительно к Высоцкому – эпитет чужеродный) яростно входил в народ и триумфально был принят. Страна заключила его в горячие объятия.

Одинаково люб он был профессору и шахтёру. Всякий принимал его за своего. Хриплый голос звучал из каждой избушки и новостройки. Плёночное сарафанное радио разносило по городам и весям.

Актёрская его карьера вслед за песенной популярностью сложилась успешно. Прима самой модной на тот момент сценической площадки. Первый герой сплетен. Жена – француженка с афиш. Квартира, иномарка, загранпоездки.

В кино ему меньше, но всё равно везло. Несмотря на цензурное сопротивление, снялся в нетленках. Муратова, Хейфиц, Полока, Столпер, Говорухин.

А главное – стал кумиром поколений и бесспорным секс-символом «периода застоя». Обаянию его противиться было бессмысленно.

Казался он слушателю нравственным ориентиром. О таком друге, как воображаемый по песням Высоцкий, мечтал каждый советский человек. Страна была романтической.

В это же самое время другая фигура не парадной, а истинной культурной жизни шествовала в прямо противоположном направлении. Бийский селянин Шукшин пробивался из гущи народной в город.

Эстеты морщили носы. Даже глупый Тарковский не видел в нём ничего, кроме характерного актёра агрономической направленности.

По-настоящему же умная интеллигенция (тут термин уместен) приняла странника, заключила в горячие объятия. Одинаково люб он оказался каждому профессору.

Кто-то из маститых писателей, прочтя его рассказы, уговаривал алтайца навсегда бросить кино и с головой уйти в литературу. И, скорее всего, был прав. Аналогов прозы Шукшина, пожалуй, что и нет.

Он ведь ни на йоту не «писатель-деревенщик». Секта деревенщиков своим его никогда и не числила. Он отдельный, один такой. В особом, не списанном с натуры, но специально сконструированном мире.

Разумеется, они были знакомы. Шукшин ушёл первым, Высоцкий написал по нему песню-реквием. Затем столь же безвременно ушёл и сам.

А потом всё закончилось, и больше, увы, никто такой к нам уже не приходил.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.