Музыка как судьба: почему России только предстоит открыть для себя Георгия Свиридова

Рассказывали, что Георгий Васильевич Свиридов никогда не смотрел телевизор, а поэтому и не знал, что вся страна буквально каждый день заслушивается его увертюрой «Время, вперед!». Эта музыка стала заставкой программы «Время» (а затем и новостных передач на Первом канале).

Свиридов был немало удивлен, когда кто-то из кремлевских небожителей попенял композитору – дескать, новости же должны внушать советскому народу не тревогу, но чувство спокойствия и уверенности в поступательном росте могущества страны социализма.

Но в целом творческую судьбу музыканта можно назвать счастливой – он сумел жить искусством и ради искусства, отсекая от себя все суетное и ненужное.

Нет, Свиридов вовсе не был эдаким отшельником, напротив, он вел активную общественную жизнь, занимая руководящие посты в Союзе композиторов и полностью вписавшись в политические реалии своего времени. Но в то же время он писал именно ту музыку, которая в нем жила, не опускаясь ни до халтуры, ни до пошлых сделок с совестью.

Музыкой Свиридов начал заниматься с шести лет, когда его мама Елизавета Ивановна, которая и сама с юных лет пела в церковном хоре, купила мальчику немецкое фортепиано Becker. Время тогда было голодное, и многие просто отдавали музыкальные инструменты за мешок картошки.

Но в том и дело, что и сама Елизавета Ивановна, оставшаяся без мужа – супруг погиб в 1919 году – с двумя детьми на руках, жила в провинциальном Курске очень бедно. Но все-таки купила пианино, за что Георгий Васильевич был ей благодарен всю жизнь.

В 1929 году Свиридов поступил в курскую музыкальную школу, затем – в Ленинградский музыкальный техникум, а по вечерам подрабатывал тапером в кинотеатре – причем чаще всего он играл мелодии собственного сочинения, которые, по мнению Свиридова, куда больше подходили к происходящему на экране. Это предопределило дальнейшую судьбу композитора – даже став студентом Ленинградской консерватории и учеником Дмитрия Шостаковича, он продолжал играть и писать музыку для кино.

Поэтому величайшая часть наследия Свиридова – это, как говорят сегодня, саундтреки к фильмам, которые десятилетия спустя зажили сами по себе как настоящее музыкальное воплощение русской души.

Послушайте сюиту «Метель», написанную специально для фильма Владимира Басова по одноименной повести Пушкина. Это же уму непостижимо – как без единого слова так описать Россию! Тот безудержный восторг от полета саней, запряженных тройкой лошадей, над заснеженной равниной, когда звон бубенцов на сбруе перекликается со звоном чистого морозного воздуха. Позади – буря, что мглою небо кроет, впереди – бездонное голубое небо и сверкающий на солнце снег.

И даже всенародно известная увертюра «Время, вперед!» – это тоже саундтрек к картине Михаила Швейцера по одноименному роману Валентина Катаева о соревновании двух бригад бетонщиков на строительстве металлургического комбината.

Однако большую часть творческого наследия Свиридова российскому массовому слушателю еще только предстоит открыть для себя.

Георгий Васильевич не оставил после себя масштабных симфоний, считая подобные произведения «большой формы» чем-то противоестественным для русского уха и русской души. Да и для нерусского тоже – любой народ всегда искал в любой музыке песню (и не особенно долгую, чтобы не надоесть слушателям).

Поэтому Свиридов писал песни для хорового исполнения и романсы на стихи русских поэтов – Пушкина, Есенина, Блока, соединяя современные мелодии и инструменты с традициями старинных попевок и духовного – знаменного – пения.

«Народная песня и старая церковная музыка – вот то, что лежит в фундаменте нашей культуры, – писал сам Свиридов. – Это понял Мусоргский и тем стал велик. Он открыл заново корневое русское искусство – полнокровное, могучее, хранившее народный дух, контактное с природой и ее жизнью, наполненное изначально Божественного смысла – непостижимого и вечного».

Но Свиридов поставил перед собой куда более амбициозную задачу – стать не просто достойным учеником основателя «могучей кучки» русских композиторов, но защитить эти основы русской народной музыки от полного забвения. И для этого был только один путь – создание целого массива современных произведений, над которыми Свиридов работал всю свою жизнь.

Впрочем, куда лучше многих слов об этом труде говорят его произведения.

Послушайте «Зорю бьют» из хорового концерта «Пушкинский венок». В свое время меня «Заря» пробрала до мурашек от ощущения спокойной русской мощи и силы.

Уверен, после «Пушкинского венка» вы совершенно иначе станете относиться к русской народной музыке, неожиданно убедившись, что вульгарная попса про ручейки и веночки не имеет к ней совершенно никакого отношения.

И неслучайно, что Шостакович – европеец до мозга костей – в поздравлении своему ученику написал: «Самому русскому композитору ХХ века».

Но, кажется, Дмитрий Сергеевич немного ошибся. Свиридов не остался в прошлом столетии, но вошел и в наше время. И в будущее войдет, когда придет время для расцвета нового русского искусства.

Ведь сумел же Георгий Васильевич незадолго до своей смерти, в 1998 году, когда тема русского самосознания служила поводом либо для политических спекуляций, либо издевательских ухмылок, кратко и емко сформулировать главную национальную идею России:

«Я русский человек! И дело с концом. Что еще можно сказать? Я не россиянин. Потому что россиянином может быть и папуас. И прекрасно он может жить в России. Hа здоровье, пусть живет. Hо русский человек – это русский человек. Во мне течет русская кровь. Я не считаю, что я лучше других, более замечательный. Hо вот я такой, как есть, – русский человек. И этим горжусь. Я призываю вас с высоты своего возраста (и не сердитесь на меня, что я так говорю): надо гордиться, что мы – русские люди!»

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.