Борись с «Годуновым»: почему Серебренников так испохабил великую оперу Мусоргского

Каждый оперный театр мечтает иметь в репертуаре русскую оперу. А шедевры Мусоргского – это и вовсе вышка!

«Борис Годунов» – гениальное творение, в котором русский композитор был еще и автором либретто. Только в годы жизни Мусоргского оно выдержало несколько редакций, прежде чем стало программным произведением русской и мировой сцены.

Произведение новаторское – первая по-настоящему драматическая опера, где в центре сюжета не любовные томления, а глубокое размышление о народе, природе власти, злодействе и искуплении. Модест Петрович, взяв за основу драму Пушкина, вступил с великим поэтом в дискуссию. Исследовал множество исторических источников, которые Пушкину в его время были недоступны, и создал свой шедевр, что позже стал первой частью дилогии. Грандиозным финалом-апофеозом стала невероятная «Хованщина».

И все это богатство, все торжество русской музыки и драмы Нидерландская национальная опера решила передать в нечистые руки режиссера со скандальным анамнезом – Кирилла Серебренникова.

Серебренников известен в России как поверхностный пасквилянт, испохабивший классические произведения. В частности, Пушкина он порочил дважды: у себя на малой родине в Ростовском театре и в полученной от московских властей по необъясненным причинам личной вотчинке под названием «Гоголь-центр», руководство которым завершил уголовным делом о систематических хищениях.

Голландцы решили не просто включить Серебренникова в игру с краплеными картами против русского классического наследия, но отдать ему «Годунова» на полное поругание.

Дело в том, что определенного канона в постановке оперы нет. За полтораста лет она выдержала экзерсисов больше, чем любое произведение Шекспира. Можно сказать, что опера стала обязательным тренажером для накачки режиссерских амбиций. Ставили ее на разных сценах и музыкальные, и драматические, и кинорежиссеры.

В начале 1980-х в Ла Скала, а после в Ковент-Гардене «Бориса» ставил Андрей Тарковский. В 2000-х – Александр Сокуров. Постановка последнего шла и на сцене Мариинки. Словом, страсти вокруг «Бориса-царя» кипели и продолжают кипеть. Тем более что Мусоргский в своем споре с Пушкиным вывел народ в качестве отдельного героя. У Мусоргского народ не безмолвствует.

Вот за народ и хватаются режиссеры. Его они и пытаются или понять (те, кто талантлив), или унизить (это как раз к Серебренникову и подобным).

Кирилл, как маэстро-многостаночник (то есть не профессионал ни в одной из профессий) берется и сапоги тачать, и пироги печь, «а еще и петь охота…» Он придумал, что будет в спектакле и режиссером, и художником, и сценографом. Хорошо еще, что композитором пока не объявил себя.

Серебренников выбрал самый простой и угодливый путь нравиться спонсорам – западным минкультам, служащим интересам далеко не культуры, а политическому и военному противостоянию с Россией и ее народом.

Изгадить народ, оболгать, принизить, опошлить, что Кирилл Серебренников умеет лучше всего, – это и есть политическая задача «нидерландского оперного отдела» Генштаба НАТО.

Русские как дикари, не умеющие обустроить жизнь в своей стране, русские как «пыль под ногами майора» – такой образ народа обещал многостаночник спонсорам.

Кирилл в этом проекте, разумеется, не один. Со чадами и прихлебателями. Привез дружка из «Гоголь-центра», объявленного своей безраздельной властью «ведущим актером», Одина Байрона. Будет он изображать Юродивого. И что-то мне подсказывает, что Серебренников снова разденет его догола.

Собрали команду клевретов из постоянно проживающих в дальнем зарубежье деляг, прижившихся в западном прислуживающем искусстве.

Художником по костюмам Серебренников взял Татьяну Долматовскую. Ту самую внучку поэта-фронтовика, которая из вредности, заносчивости и враждебности к народу запрещает исполнять песни деда в России, пользуясь юридическим (совершенно незаслуженным) правом на наследие дедушки и злоупотребляя им.

Разумеется, Кирилл попросил долю, как принято в сообществе «гоголь-центровиков», напросившись в соавторы. Откусил по куску и от сценографа, и от художника. Во что будут костюмированы народ и цари, можно догадаться. Впрочем, и тут Серебренников будет эпигоном – уже экспериментировали с «Годуновым» много раз. В московской «Геликон-опере» хоры пели в бане, под лестницей и черт-те где.

Серебренников для своей цели опорочения народа взял за основу художественного концепта работы фотографа-айфониста Дмитрия Маркова. Человека столь же смутного, как и время, которое в опере Мусоргского предсказано со смертью Бориса и Фёдора Годуновых.

Марков выискивал самые грязные углы российской провинции. Та самая блочная многоэтажка, которая дала возможность миллионам получить отдельную квартиру на пространстве от Эстонии и Литвы до Дальнего Востока и районов Крайнего Севера, которая благодаря гениальности, надежности и простоте исполнения до сих пор служит людям в независимых теперь балтиях и центральных азиях, стала у Серебренникова и Кремлем, и корчмой, и Соборной площадью. Дешево и сердито.

Кирилл притащил свой провинциальный комплекс неполноценности сначала на столичные сцены России, а теперь в благословенную Европу.

«Не ждите золотых луковиц…» – заявляет автор нового творения в жанре «режопера» (это когда режиссер трактует произведение, невзирая на цельность задач и идей автора).

Будет декорация в эстетике бандитского сериала про окраины Ростова, препарированное тело народа-богоносца, в разгадку тайны которого великие поэты и композиторы России вложили свой гений и которой посвятили свою жизнь.

Серебренников – потребитель, присосавший хоботок к гигантскому телу русской классической культуры, восхищающей мир не первый век. Взбивающий скверно пахнущую ночной вечеринкой в клубе по его интимным интересам пену на океане русской мысли, столь гигантской, что даже ее истинные творцы замерли перед величием тайны, к которой прикоснулись и имя которой – русский народ.

Они собирают эту пену, разводят этих бацилл в своих театрах, чтобы лишить народы Европы не просто «золотых луковиц», но спасения души через приобщение к грандиозным произведениям христианской цивилизации, одним из величайших шедевров которой является опера «Борис Годунов».

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.