Прекрасное глубоко: почему старые станции московского метро выглядят как дворцы

Московский метрополитен, который открылся для пассажиров ровно 90 лет назад, 15 мая 1935 года, сегодня будто рождается заново. Он развивается настолько стремительно, что не успеваешь следить за открытием новых станций.

Приезжаешь в свой шиномонтаж – полгода не был, – а там уже метро практически во дворе. Непонятно, когда успели. Добираешься до аэропорта на метро – и уже не видишь в этом ничего необычного.

Новые станции технологичнее, удобнее старых. Зачастую они оформлены как кусочек будущего, занесенный в нашу реальность. Впрочем, для мира это не диковина. Скажем, венское метро тоже показалось мне комфортным и опрятным. Но настоящим чудом света остается именно сталинское метро.

Заезжие иностранцы отзываются о нем так же восторженно, как и в 1930-е. Такер Карлсон, оказавшись в Москве, посвятил репортаж пышно оформленной станции «Киевская», напоминающей подземный музей.

Американский журналист поразился, не обнаружив в московском метро куч мусора, граффити, неприятных запахов, бомжей и наркоманов – всего того, чем славится подземка в Лондоне или Нью-Йорке, отзывы о которых одинаковы: некрасиво, грязно, небезопасно.

Откуда такая разница?

В западных странах метро строилось как чисто утилитарный, коммерческий проект. Это был просто быстрый способ доставлять пролетариев из дома на работу, да еще чтобы они не мельтешили на поверхности и не привлекали лишний раз внимание господ. Все должно было быть дешево и сердито: зачем на простонародье тратиться?

Такое метро и не может иметь благородного, праздничного ореола. Напротив, старое подземелье, где проложены рельсы и курсируют потрепанные лязгающие вагоны, легко представить источником хтонического зла: вспомним зловещие струи пара, поднимающиеся на поверхность из нью-йоркской подземки, которые часто можно видеть в голливудских фильмах. Думаю, именно лондонским метро был навеян образ злобных морлоков у Герберта Уэллса.

Московское метро изначально несло совсем другие смыслы. Прежде всего его строительство воспринималось как победа над разрухой. Смотрите, еще совсем недавно в городе не ходили даже трамваи, был голод, а сегодня люди могут воспользоваться удивительной подземной дорогой, спустившись по электрической лестнице-чудеснице. Это было и исполнением пушкинского пророчества из «Евгения Онегина»: «Раздвинем горы, под водой / Пророем дерзостные своды».

Надо сказать, что во времена Пушкина уже был проект тоннеля под Невой, но при царях дело не сдвинулось, а вот Советы... Правда, в составе первой очереди метро тоннель под Москвой-рекой отсутствовал, но планы такие были и вскоре осуществились.

Почему же все-таки непременно нужны были дворцы под землей? Зачем небогатая страна тратила колоссальные деньги на мраморную облицовку, мозаику, статуи, барельефы, уникальные светильники?

Мне кажется, это объясняется той же причиной, что и убожество лондонской подземки: метро в Москве было предназначено для простого народа. И в то время как на Западе простых людей не жаловали, в СССР они должны были получать только лучшее. Если не повсеместно, то хотя бы в каких-то специально выделенных местах.

Дворцы, понастроенные до революции, массово передавались на народные нужды. Особняки капиталистов (такие, например, как дом чайного магната Высоцкого) становились дворцами пионеров и домами культуры, в барских усадьбах устраивались санатории для трудящихся. Вполне естественно, что метро, будучи совершенно новым явлением в жизни города, должно было стать прекрасным не только в техническом, но и в эстетическом смысле, не уступив дворцам прежней эпохи.

На мой взгляд, на уровне символов московское метро выполнило очень важную работу. Оно показало, что в подземном мире нет ничего инфернального. Попытки некоторых писателей подселить в тоннели метро вымышленные адские сущности наподобие гигантских крыс – это больше, чем просто вымысел. Это можно считать одним из направлений десакрализации нашего цивилизационного наследия.

Однако светлая, праздничная символика московского метро жива и крепка, а его нарядные станции будут радовать еще не одно поколение пассажиров.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.