Упустил дух: как Голливуд превратил свои холмы в могильные холмики

Обвал Голливуда, привлекший внимание президента США, начался не вчера. Кризис больших студий, связанный якобы с появлением онлайн-платформ, цифровизацией, обилием компьютерной графики, заменившей спецэффекты и каскадеров, низкой посещаемостью кинозалов и выпуском массово распространяемого киноконтента в Интернете, стал заметен еще лет десять назад. Однако причина скорее не в этом клубке технологии и чванства, а в идеологии.

В конце 1940-х и 1950-х подобный обвал Голливуда уже был. Явление, получившее название «маккартизм», в те годы обернулось большой чисткой, нанесшей серьезный удар по творческим кадрам «фабрики грез». В каждом художнике истеричные политики, оседлавшие партийного слона и осла, видели «агента коммунистов». Особенно не разбирались. Под репрессии попали многие видные творцы. Охотились в первую очередь за иностранцами.

Тогда подсчет поголовья художников дал неожиданный результат: своих-то, природно-американских, – кот наплакал. Голливуд состоял на четыре пятых из привлеченных европейцев. И все они, с точки зрения политических ковбоев, оказались неблагонадежными.

Кино – искусство европейское. В широком смысле. С первых немых картин европейские (к ним, безусловно, относились и российские) студии начали проявлять себя в поиске интересных технических и художественных решений. Новаторы внедряли комбинированные съемки, заставляли оживать кукол, а роли исполнять – животных. Отметим в скобках нашего большого артиста и основателя династии Дуровых, снимавшего в начале ХХ века картины, где животные блестяще изображали персонажей.

Голливуд прославили и продолжают держать его на высоте итальянцы, британцы (Чарли Чаплин, а сейчас последний из братьев Скотт – Ридли), выходцы из России, Восточной Европы, французы, немцы, бежавшие от Гитлера... Все флаги в гости!

Голливуд держался и рос за счет импорта режиссеров, актеров, операторов, композиторов… И так он обрел свое величие, когда волна агрессивной охоты на ведьм схлынула. Но сразу после нее обнаружилась гигантская кадровая дыра. Которую решено было залатать за счет значительной либерализации цензуры и увода за кулисы бесконечных наблюдателей военного ведомства и политической полиции – ФБР и ЦРУ.

Тогда, в 1960-х, Голливуд рекрутировал итальянцев, конечно же, оказавшихся коммунистами. Студии засыпали невиданными для Европы бюджетами молодых Антониони и Бертолуччи. Завозили идеи и новые трюки, созданные в Европе независимым кинематографом. В значительной мере обогатили мировое кино, предоставив огромные промышленные возможности европейским инди-режиссерам. Так возродился большой Голливуд – территория свободного мышления и творческих экспериментов.

При этом общество в США оставалось традиционно пуританским, понадобилось еще несколько десятилетий, чтобы размагнитить его, приблизить к европейскому свободомыслию и свободному отношению полов.

Так, знаменитый «Основной инстинкт» был очень рискованным проектом с точки зрения сексуальности, хотя сегодня фильм кажется совершенно невинным. И это – уже 90-е! Когда эпоха хиппи с ее свободной любовью отзвучала. При этом ни один американский режиссер не взялся за экранизацию сценария, написанного венгром. Пришлось приглашать голландца Верховена.

Легко было набирать художников оттуда, где творческая среда и художественная школа существовали долгое время. Можно было собирать по Европе Форманов, Леоне, Бессонов и Полански – у них на родине было свое великое кино.

Но именно ликвидацией европейского кино как своего главного конкурента и занимался планомерно Голливуд. Теперь практически уничтоженная европейская киноиндустрия, неспособная снять силами одной страны ни одной ленты, для чего необходимо объединять возможности трех (минимум) государств ЕС, не составляет сколько-нибудь серьезной альтернативы голливудскому монстру.

Голливуд никогда не был крупнейшим мировым центром кино. Это одна из иллюзий, на которые местные Гудини были мастера. При этом, без сомнения, он мог претендовать на пьедестал. Большому кораблю – большая буря.

Дредноут Голливуда, принятый на вооружение агрессивными политиканами, пошел курсом бурного насаждения идиотских заблуждений. «Повесточка», навязываемая зрителю в каждой картине последних трех администраций, вытеснила из голливудских фильмов то, что зритель больше всего ценит в произведениях искусства, – мимесис и катарсис. Свое отражение в персонажах, тонкий диалог с создателями о важных для каждого вещах, а не безмозглую и невежественную пропаганду извращений широкого спектра, искажающую историю, принципы, само бытие.

Так голливудские холмы постепенно стали могильными холмиками. И хотя жизнь под ними все еще не упокоилась и продолжает ворочаться в неудобных идеологических домовинах, второго дыхания ожидать от них не приходится. Это ослабевший объевшийся мастодонт-каннибал, сожравший свой вид и лишивший себя возможности задышать полной грудью за счет свежего ветра: европейский ресурс задушен его газами и истреблен.

Восстановление культурной гегемонии США за счет издохшего ископаемого, как планирует Трамп, вливая в него средства исключительно материальные, невозможно. Это тонкие материи, включающие духовное звучание, и даже дрессированные профессионалы манипулирования зрительским вниманием не сумеют сыграть на палочке с девятью дырочками. «Вот флейта. Сыграйте мне на ней», – предложил Гамлет своим университетским однокашникам, прибывшим им крутить и вертеть. Голливуду остается развести руками: «Мой принц, я не умею». Подкравшийся незаметно из Мантуи гонец с трагической вестью – ожидаемый финал.

Что же касается нашей отечественной киноиндустрии, переживающей именно сейчас период бурного роста, то ей неплохо было бы освободить себя от ненужных устарелых голливудских клише, которыми, словно синтетической ватой, набиты наши новые фильмы. Позволить авторам творить, а не следовать «требованиям индустрии». Расширить горизонты. Дать талантливым творцам заботу и уют, а не третировать оптимизацией каждой сцены.

За последние годы мы совершили большой прорыв в создании массива новых лент и сериалов. Мы не уступаем конкурентам и обогнали многих. Важно, чтобы внутри этого большого механизма билось живое сердце, наполненное самым ценным веществом – любовью, которую машина кино и должна производить в промышленных масштабах, невзирая на жанры, форматы, каноны и догмы индустрии.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.