Мученица блокады: почему голос Тани Савичевой должен звучать с прежней силой

Время летит быстро. Великой Победе в этом году исполняется 80 лет, а ведь я хорошо помню её тридцатилетие, помню особенно яркий салют на Каменном мосту и ещё совсем не старых ветеранов.

Ну ладно, это ещё как-то умещается в голове. Но 95 лет Тане Савичевой – это понять уже сложнее. Она же навсегда осталась ребёнком – там, в военном ужасе, который так её и не отпустил.

Меня воспитывали на примере пионеров-героев, но Таня не была героиней, никаких подвигов не совершала. У неё иная судьба. Она мученица, пусть и не канонизированная Церковью, но оттого не менее святая. Мученичество стало уделом её семьи, её соседей, сотен тысяч людей, не переживших ленинградскую блокаду.

Однако она не только мученица, но и свидетель. Потому мы её и помним.

О дневнике Тани Савичевой знают все, хотя на самом деле это и не дневник вовсе.

В мире более известен дневник другой девочки, Анны Франк, которая в те же самые годы вела свои записи в Голландии, скрываясь от облав на евреев, и тоже не пережила войну. Но Анна была на пару лет постарше и, можно сказать, осознавала себя писательницей, даже редактировала написанное.

Вели блокадные дневники и ленинградские школьники, например Юра Рябинкин и Миша Тихомиров. Настоящие дневники, с подробными записями о прожитых днях. А дневник Тани – это всего девять маленьких страниц, на каждой из которых крупным почерком написана лишь одна короткая фраза. Никакой литературы, только голые факты жизни, переходящей в смерть.

Когда началась война, Тане было 11 лет. Она была младшим ребёнком в большой семье: мама Мария Игнатьевна, бабушка Евдокия Григорьевна, сёстры Нина и Женя, братья Леонид (Лёка) и Михаил, который ушёл на фронт и считался погибшим, но в действительности выжил. Вместе с ними жили Василий и Алексей – братья отца, репрессированного и рано умершего.

Однажды, уже во время блокады, Нина не пришла с работы, и вся семья подумала, что она погибла. На самом деле её внезапно эвакуировали из города вместе с предприятием, на котором она трудилась. От неё Тане осталась записная книжка, где были страницы, помеченные буквами алфавита, – для адресов и телефонов людей. В этой книжке и появились вскоре записи, которые позже стали известны как дневник Тани Савичевой, – каждая под соответствующей буквой.

Первая запись – на букву Ж: «Женя умерла 28 дек. в 12:00 час. утра 1941 г.» Дальше – ещё пять коротких сообщений о смерти членов семьи, живших с Таней в одной квартире. На её глазах они умирали от истощения один за другим. Последней, 13 мая 1942 года, из жизни ушла её мама (запись на странице с буквой М). И ещё три записи на буквах С, У и О: «Савичевы умерли», «Умерли все», «Осталась одна Таня».

После смерти матери Таня прожила больше двух лет, хотя вернее было бы сказать, что всё это время она умирала. Её удалось вывезти из осаждённого города, однако к тому времени она была больна костным туберкулёзом, перед смертью потеряла способность ходить, ослепла. Но всё-таки успела узнать, что её брат Михаил жив.

Дневник, обессмертивший её имя, – мартиролог, список мучеников. Это голос всех умиравших от голода, всех братских могил Ленинграда. Это строки не для бумаги, а для скрижалей, недаром восемь из девяти записей были выбиты на камнях, установленных на траурном кургане близ Дороги жизни.

Принято считать, что дневник был одним из свидетельств преступлений нацистов на Нюрнбергском процессе. Неизвестно, так ли это было на самом деле, но для нас процесс ещё не закончен.

Русские – гордые люди. Слова Иосифа Бродского о том, что нужно избегать приписывать себе статус жертвы, звучат очень по-русски. Русские великодушны, они довольно быстро простили немцев: народ, мол, не отвечает за злодеяния правителей. Однако опыт последних лет показывает, что немцы, как и некоторые другие народы, не извлекли должного урока из той войны. И поэтому голос Тани Савичевой должен звучать с прежней силой. Нельзя допускать, чтобы мир забыл об этом.

Нина, выжившая сестра Тани, прожила долгую жизнь и умерла в возрасте 94 лет. Хорошая, видно, была наследственность. Выходит, и Таня могла бы сегодня быть с нами. Но человеческая память оказалась способна на большее и подарила ей чудо бессмертия. Эту память мы не предадим никогда.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.