Остров везения: как Роберт Льюис Стивенсон стал любимцем детей

Мы говорим «Стивенсон» – подразумеваем «приключение». Его имя якорной цепью приковано к этому жанру литературы. Но когда я подумал, с кем из русских писателей можно было бы сравнить Стивенсона, мне пришел в голову Антон Чехов.

В самом деле, Стивенсон тоже страдал туберкулезом, тоже прожил 44 года, тоже умер на чужбине (правда, на очень далекой – на острове Самоа в Тихом океане) и тоже перед смертью захотел выпить вина. Однако если значение Чехова мы начинаем понимать лишь с годами, то Стивенсон врывается в нашу жизнь с самого детства.

По крайней мере, в моем советском детстве мимо романа «Остров сокровищ» или как минимум мимо фильма по нему (а их в СССР было снято целых три) пройти было нельзя.

Роберт Льюис Стивенсон, уроженец шотландского Эдинбурга, никогда не был морским волком. Сначала он по примеру отца хотел выучиться на инженера, потом перевелся на юридический. Но слабое здоровье мешало полноценной профессиональной карьере или, может быть, служило хорошим предлогом для безделья. Зато оно, как и в случае Чехова, не мешало путешествовать.

Свое писательство Стивенсон как раз и начал с путевых очерков или, как сейчас говорят, травелогов. Вот их названия: «Дорога», «Путешествие внутрь страны», «Путешествие с ослом». В поездке по Франции он познакомился со своей будущей женой, замужней дамой Фанни Осборн, которая была старше него на 10 лет и пережила его на 20. 

Стивенсон вовсе не собирался становиться детским писателем. Но однажды в 1881 году, желая развлечь Ллойда, 12-летнего сына жены, он нарисовал карту вымышленного острова и стал придумывать рассказы о нем. Так из карты вырос знаменитый роман.

«Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо, и бутылка рому!» Что тут детского, скажите на милость? Предполагаю, что нынешние блюстители морали стеной бы встали, чтобы такая книга не попала в невинные ручки. Впрочем, и тогда публика приняла роман не сразу.

«Остров сокровищ» стал одним из самых влиятельных произведений своего жанра, несмотря на то (а может быть, и благодаря тому), что этот роман нельзя назвать вполне оригинальным. Стивенсон признавался, что напропалую заимствовал и у Даниэля Дефо, и у Эдгара По, и у Вашингтона Ирвинга.

В свою очередь, по его мотивам другими авторами было написано множество фанфиков, сиквелов и приквелов, в центре которых находилась история того или иного персонажа – Билли Бонса, Бена Ганна или одноногого Сильвера. Кажется, про одного только Сильвера вышло четыре романа. А сюжетный ход с таинственной картой стал расхожим штампом, которым впоследствии воспользовалось множество писателей.

Впрочем, Роберт Льюис обиделся бы, если бы его назвали автором одного произведения. У российского читателя есть еще как минимум два повода вспомнить о нем.

Во-первых, он написал (еще до «Острова сокровищ») цикл рассказов про принца Флоризеля, по которому в СССР был снят культовый сериал с Олегом Далем. Помимо прочего, для автора это был шаг к изобретению целого жанра – руританского романа.

В книгах этого жанра, который сделался популярным в конце позапрошлого и начале прошлого века, действие должно было происходить в вымышленной маленькой европейской монархии, политическая жизнь которой полна интриг. Своеобразной пародией на руританский роман можно назвать «Бледное пламя» Набокова. Однако первенцем жанра был именно стивенсоновский «Принц Отто», вышедший в 1885 году.

Во-вторых, в «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» Стивенсон придумал образы респектабельного ученого и его зловещего двойника, которые стали нарицательными и бесчисленное количество раз использовались и продолжают использоваться в культуре, политике, журналистике. Полагаю, число тех, кому случалось упоминать эту парочку, сильно превышает число читавших стивенсоновскую повесть.

Вот таким серьезным писателем был этот шотландец. Но, вспоминая о нем, мы все равно возвращаемся на борт «Испаньолы», держащей курс к заветному острову.   

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.