Поднялся в сцене: чем нам дорог Анатолий Эфрос

Анатолий Эфрос – легенда советского театра, – вероятно, не думал в юности о карьере на сцене. Во всяком случае, сын инженерно-технических работников в родном Харькове ни в каких студиях и кружках замечен не был, хоть и пишут его биографы, мол, «с детства был увлечен…».

Но «случай, бог изобретатель» вмешался. 16-летний Натан – будущий Анатолий – работал слесарем на авиазаводе, где служили его родители. То ли не привлекало его высшее образование и он решил найти себя в рабочей профессии, то ли так было нужно, но в первые месяцы войны вместе с заводом и семьей он был эвакуирован из Харькова сначала в Пермь, а потом и в Алма-Ату. 

Алма-Ата в годы войны была насыщена творческой интеллигенцией высшей каратности так, как ни один другой город. Там жили и трудились прославленные режиссеры, популярные актеры и актрисы буквально встречались на каждом шагу. Балетные примы и оперные дивы, музыканты и дирижеры. Работали театры, снимались фильмы. Конечно, знаменитые столичные театральные училища тоже расположились там. А великие педагоги воспитывали новое поколение советской культуры.

18-летний Эфрос в 1943-м сменил рабочую робу на «синюю блузу» – поступил в актерскую студию знаменитого режиссера Юрия Завадского при Театре Моссовета. Годом позже – в ГИТИС там же, в Алма-Ате.

Концентрация знаменитых имен и сцен, как я уже отметил, была в городе предельная. Поэтому Эфрос мог с легкостью заниматься у своего мастера Николая Петрова, театрального гуру, ставившего спектакли с первых лет советской власти на лучших сценах Петрограда (позже – Ленинграда), а перебежав пыльную немощеную улицу между полуторкой, груженной деталями для эвакуированного авиазавода, и арбой с бахчевыми культурами, запряженной ишаком, оказаться на занятиях соседнего факультета у не менее легендарного режиссера театров московских Алексея Попова.

И там и там студент Эфрос впитывал мастерство и показал себя не только прилежным учеником, но и весьма одаренным творцом.

Эти обстоятельства были счастливыми для юного режиссера, дебютировавшего после войны в Московском областном театре, а после назначенного ставить спектакли в провинции (впрочем, только географической) – в Рязани, хранившей русские театральные традиции еще с прошлого века.

Судьба, благосклонная к достойным, подарила Анатолию Эфросу не просто карьеру, но куда большее – своего автора. Им стал Виктор Розов. Автор знаменитой пьесы «Вечно живые», положенной в основу великого фильма Михаила Калатозова «Летят журавли», награжденного высшими кинонаградами в 1957-м.

Эфрос начал ставить Розова в Центральном детском театре, куда поступил в начале 1960-х. И с тех пор не расставался с автором, переходя из театра в театр.

Публика полюбила постановки режиссера и тех молодых артистов, которых он открыл: Лев Дуров и Олег Табаков стали популярны благодаря участию и особому расположению к их таланту со стороны Эфроса. А фильм «Шумный день», поставленный им в соавторстве с Георгием Натансоном, открыл Табакова и кинозрителю.

Эфрос служил и художественно руководил многими театрами. Ставил на сценах «Современника», театра им. Ермоловой, Ленкома, Моссовета, МХАТа… Его постановки вызывали споры, восторг, иногда открытое неприятие. Его «Чайку» публика покидала в антракте, а «Мольера» сняли с репертуара министерские.

Большой ошибкой Эфроса считают занятие поста худрука Таганки, предложенного ему после отстранения Юрия Любимова. Актеры и публика заревновали и фактически завершили карьеру Эфроса. Он остался в памяти театралов захватчиком, вошедшим в «чужой театральный дом». В конечном итоге именно эту причину называют главным фактором, спровоцировавшим инфаркт и кончину режиссера.

Творец всегда ходит по краю. Иногда это лезвие между жизнью и смертью. Эфрос остается навсегда одним из талантливейших театральных и кинорежиссеров ХХ века. Таким он и дорог нам. Ищущий, неугомонный, въедливый, тонкий. Таков он в свои 100, таким будет и век спустя, пока живет русский и мировой театр.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.