Пан редактор: чем обессмертил свое имя Александр Твардовский

Легенда о пане Твардовском, продавшем душу дьяволу, – бродячий сюжет польской литературы. «Паном Твардовским» односельчане называли еще деда поэта, Гордея Васильевича. А «Василий Теркин» – это роман Петра Боборыкина, опубликованный в 1892 году. Вот такими двумя узелками, вроде бы случайными, жизнь Александра Трифоновича Твардовского была связана с литературным контекстом прошлого.

Знакомство же с современной поэзией началось у него с Ивана Бунина. Простоте и ясности бунинских стихов поэт остался верен до конца жизни. Можете себе представить, как он радовался, когда именно Бунин из эмиграции тепло отозвался о «Василии Теркине».

Будучи сыном деревенского кузнеца, с самого детства Твардовский мечтал стать кем-то значительным. В 12 лет он хотел податься в священники. А в 15 уже был комсомольским активистом и начинающим поэтом: публиковал стихи в смоленской прессе.

В отношениях со своей родной Смоленщиной Твардовский напоминает Михаила Шолохова: того тоже земляки на Дону норовили бросить под репрессивный каток или как минимум выкинуть из литературы, а вот в Москве можно было найти и защиту, и поддержку. Как и Шолохов, Твардовский зацепился за Москву не с первого раза, тем более что отец, когда настала пора коллективизации, в колхоз идти не захотел и был с семьей выслан как кулак.

Так идейный комсомолец вдруг оказался кулацким сынком. Неудивительно, что его поэму «Страна Муравия» рассматривали под микроскопом на предмет кулацкого душка. Однако она понравилась Сталину, и путь в живые классики оказался стремительным. Поэму напечатали в 1936 году, а всего пару лет спустя, обучаясь в ИФЛИ, Твардовский на экзамене вытянул билет с вопросом о «Стране Муравии». В 1939 году у него на груди уже сиял орден Ленина.

С поэмой о Василии Теркине тоже не все так просто. Теркин был придуман как юмористический персонаж для армейской газеты во время финской войны, и стихи о нем помимо Твардовского писал целый коллектив авторов, в том числе Николай Тихонов и Самуил Маршак. Когда началась Великая Отечественная, Твардовский даже обрадовался, что можно забросить этот газетный юмор и заняться более важными делами. Он был военкором, едва не попал в окружение. Однако в 1942 году поэт посмотрел на Теркина повнимательнее и сделал из него свой личный проект, куда более серьезный, масштабный и цельный. Так Твардовский стал одним из главных военных поэтов.

Одного только «Теркина» было бы достаточно для бессмертия, но Твардовский также запомнился как ярчайший литературный функционер. Поэтам такая работа дается редко – не то устройство души, – но Твардовскому удалось прослужить на посту главного редактора «Нового мира» 16 лет с перерывом, не теряя себя ни в поэтическом, ни в человеческом плане.

Вообще-то в своей жизни он не миновал конформизма. Была коллективизация – и он был за колхозы, несмотря на репрессированных родителей. Была борьба с космополитами – и он написал статью против генетики, хотя что поэт в ней мог понимать, пусть даже он и умел запрячь лошадь? Умер Сталин – и Твардовский откликнулся полными скорби строками, а вскоре на свет божий появилась едкая поэма «Теркин на том свете», которую он поспешил прочитать новому вождю.

Хотя за эту вольность, наряду с другими допущенными оплошностями, он был осенью 1954 года снят с должности главреда «Нового мира», от своих новых взглядов он уже до конца жизни не отходил, сопротивляясь любому давлению, и душу свою, как пан-однофамилец, не продавал. И четыре года спустя, когда власть Хрущева укрепилась, а сам он стал смелее расправляться со сталинским прошлым, Твардовский был вновь призван к новомирскому рулю – и началась 12-летняя эпоха в истории русской литературной жизни. 

Что же это были за взгляды?

Твардовский, во-первых, был твердым консерватором в литературе. Он, например, говорил, что не может печатать в журнале стихи, если не в состоянии объяснить их смысл. Во-вторых, он был либералом и гуманистом в общественных вопросах. В-третьих, государство являлось для него безусловной ценностью. Твардовский был человеком простым, но его мировоззрение было устроено довольно сложно.

С одной стороны, он со своим «Новым миром» породил целую человеческую породу интеллигентов-шестидесятников. А с другой – его систему взглядов время рвало на части, поэтому и журнал его был обречен. Солженицына, которого Твардовский открыл и продвигал, понесло в лютую антисоветчину. Партийные покровители после чехословацких событий пришли в ужас от того, куда их завела десталинизация. К тому же со всех сторон наступали новые литературные веяния, и свобода высказывания стала ассоциироваться вовсе не с той стилистикой, которая была бы приятна Александру Трифоновичу.

Все это предопределило уход Твардовского с поста главреда в феврале 1970 года. Закончившись как функционер, он закончился и как человек, сгорев от рака всего лишь в 61 год. Заметим, в том же возрасте через два года ушел из жизни и его злейший литературный враг, главред «Октября» Всеволод Кочетов. Так закончилась бурная и парадоксальная история «журнальных войн» в советской литературе.

Может быть, нам сейчас не хватает людей вроде Твардовского, либералов-государственников. Но тут ничего не поделаешь, раз уж природа решила второго такого покамест не рождать.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.