Сын «фашиста»

Анатолий Майструк родился в 1948 году и жил в небольшом селе в Украинской ССР. У него был младший брат Леонид, о котором Анатолию приходилось заботиться, поскольку мать большую часть времени работала, а глава семейства, Григорий Майструк, отбывал срок за сотрудничество с немецкими оккупантами во время войны.

На семье было клеймо, поэтому в родной деревне мальчиков называли фашистами. Анатолий часто дрался с другими ребятами, чтобы защитить младшего брата.

Позже семью постигли новые трудности: мать арестовали за кражу продуктов с работы. Анатолия и Леонида должны были отправить в детский дом, но братья, сбежав, вели бродяжнический образ жизни.

Повзрослев, Анатолий пошел в армию, где зарекомендовал себя как отличный боец. Он даже овладел навыками самбо и ножевого боя. После службы устроился шофером и стал помогать Леониду. Братьям казалось, что их жизнь наконец начала налаживаться.

Случайная трагедия

Однако в 1974 году произошла трагедия. Во время работы в Краснодарском крае на проселочной дороге Анатолий сбил школьника, который внезапно выбежал на дорогу. Мужчина не смог вовремя затормозить, и мальчик погиб на месте.

Майструк был в ужасе. Он вынес тело ребенка в ближайший поселок, жители которого, увидев окровавленного мужчину с ребенком на руках, едва не устроили самосуд, но правоохранители и скорая успели вовремя.

Результаты расследования показали, что дети играли у дороги. Затем сверстники решили проверить одного из них на смелость: мальчика заставили выйти на проезжую часть, где его и сбил Анатолий. Мужчина не имел злого умысла, однако все равно понес наказание – четыре года колонии.

Эта авария окончательно разрушила надежды Анатолия на спокойную жизнь.

Спекуляции

Выйдя из тюрьмы, Майструк понял, что быть законопослушным ему не по душе. Он переехал в Усть-Илимск, где в то время завершалось строительство гидроэлектростанции на Ангаре.

Там Майструк устроился на работу, а также стал посредником автомобильной спекуляции. В те времена передовики производств и ударники социалистического труда, отработав пять лет, могли получить ВАЗ-21013 по льготной цене. Для этого необходимо было приобрести талон и оформить рассрочку.

Узнав об этом, Майструк стал искать среди жителей Усть-Илимска ударников соцтруда. Он уговаривал их получить автомобиль, после чего как посредник предлагал продать машины найденным им покупателям. За это мужчина получал процент от продажи.

Подобная практика в Усть-Илимске была широко распространена: подпольные «бизнесмены» активно работали по этой схеме. При этом недостатка в клиентах у Майструка не было, так как на подпольный «авторынок» приезжали покупатели не только из Иркутской области, но и из других республик, в том числе из Узбекистана и Таджикистана.

Обезглавленные трупы

К началу 1980-х Усть-Илимск стал одним из крупнейших городов Иркутской области. В город активно приезжали молодые люди, которые устраивались работать на стройки и оставались жить и трудиться на благо страны.

Но в 1981 году город охватил страх после чудовищного известия о двух обнаруженных обезглавленных трупах. Один находился в заброшенном деревянном здании – его нашла пара, которая решила уединиться.

Подобное видели впервые даже опытные милиционеры: весь пол был залит кровью. Эксперты произвели расчеты и установили, что крови было в два раза больше нормы, следовательно, жертв было несколько.

Позже было обнаружено второе тело. Его нашли в сотне километров от первого в кювете у дороги также без головы. Затем появился третий погибший, которого обнаружили на трассе между Братском и Тулуном. Голова у трупа была на месте, но не было штанов, как и у двух предыдущих жертв.

Эксперты установили, что все трое погибших знали друг друга. Результаты вскрытия показали, что перед смертью они ели одну и ту же еду. Кроме того, по физиологическим особенностям было ясно, что все они являются уроженцами Средней Азии.

Поиски

Расследования увели оперативников в длительную командировку по советским республикам, однако списков пропавших без вести, которые подходили бы под описание погибших, найти не удалось. Кроме того, ситуацию осложняло обезглавливание двоих.

Иркутский сыщик Раис Мазитов стал искать ответы на рынках, показывая фотографии торговцам, которые по своим каналам собирали информацию. Новости о милиционере, который разыскивает родственников, разлетелись быстро. Те, кого искали, тоже пытались его найти, однако встреча не складывалась.

Однажды на рынке Мазитов заметил футболку с узором, как две капли воды схожим с тем, который был на одежде одного из погибших. Выяснилось, что такую шьют только на фабрике в Андижане, а продавались они в Узбекистане. Таким образом, стало ясно, что погибшие родом оттуда.

Местные газеты печатали объявление: «Кто потерял родственников – звоните…» Это дало результат довольно быстро. Раис Мазитов встретился с пожилым фронтовиком из Узбекистана.

Мужчина рассказал, что его племянник и двое внуков уехали в Иркутск, взяв с собой 14 тысяч рублей, которые по тем временам считались огромными деньги. Сумму они спрятали в потайных карманах в нижнем белье. Теперь стало ясно, почему погибшие были обнаружены без штанов.

В ходе разговора фронтовик не выдержал и сказал, что знает, кто их убил, однако имя называть не стал, добавив только, что намерен отомстить сам.

Мазитов приступил к поискам людей, которые могли бы знать убийцу. Так, один из знакомых фронтовика, местный милиционер, долго колебался, но все же назвал фамилию – Курбанов.

Оперативник отправился к нему. Он ожидал встретить кого-то опасного и жестокого, но увидел лишь худого парня, который оказался знакомым погибших. Курбанов сообщил Мазитову, что в Иркутске им повстречался неизвестный мужчина, который пообещал помочь с покупкой машины.

Курбанова задержали и отправили в СИЗО. Можно сказать, что ему повезло, поскольку иначе его мог бы найти разъяренный фронтовик.

Однако вскоре выяснилось, что Курбанов все же не был убийцей. Из Воронежа пришло сообщение о новых трупах. На этот раз головы троих жертв были на месте, их быстро опознали: ими оказались жители Туркмении, которые недавно ездили в Москву за машинами.

Затем стало известно о двойном убийстве в Джамбуле, Казахская ССР. Дело принимало все более неожиданный и мрачный оборот.

«Вляпался, Толя?»

Задержанный Курбанов обладал хорошей памятью, поэтому помог правоохранителям составить фоторобот. Так, после новостей об убийствах в разных регионах на руках у иркутских милиционеров было подробное описание внешности маньяка.

Фоторобот разослали по всей стране. Он дошел и до Усть-Илимска. Капитан Егоров из местного отдела узнал на фото своего друга и земляка из Хмельницкой области Анатолия Майструка. На допросе он задал маньяку лишь один вопрос: «Вляпался, Толя?»

Тот посмеялся в ответ и сказал, что его с кем-то перепутали, а затем исчез. После этого пришлось докладывать начальству о том, что маньяк ушел.

Позже в Усть-Илимск прибыли иркутские оперативники. Майструка не нашли, но обнаружили его «жигули». В машине эксперты нашли волосы и следы крови сразу нескольких жертв.

Милиционеры вызвали младшего брата Майструка Леонида. Сперва правоохранители подумали, что тот тоже принимал участие в зверских убийствах. Однако вместо жестокого головореза на допрос пришел добрейший человек, который сказал: «Мне очень стыдно за Толика».

Мужчина сообщил, что видел брата несколько дней назад и тот, вероятно, прячется на Украине. Леонид даже помог милиционерам поймать маньяка: он отправил ему телеграмму: «Все тихо, приезжай».

Сопротивлялся до последнего

Оперативники долго думали, как поймать маньяка без крови, поскольку было ясно, что он не собирался сдаваться просто так. Милиционеры придумали рискованный план, который казался безумным.

Выяснилось, что у Майструка в Усть-Илимске была любовница, к которой он часто приходил по ночам. Сыщику Раису Мазитову пришлось перевоплотиться до неузнаваемости. Для него нашли парик, похожий на прическу любовницы маньяка, а также сделали накладную грудь и подобрали похожую ночнушку.

Параллельно с этим на кухне в полной темноте дежурили вооруженные милиционеры. Позже в квартиру пришел маньяк. Майструк сделал все, как рассказывала любовница: тихо зашел, разделся, лег в кровать и схватил грудь. Однако вместо нежной женской ладони он ощутил холодную руку переодетого милиционера.

Маньяк сразу же стал вырываться, он уже готов был избить Мазитова, но тут из кухни выбежали вооруженные коллеги и оглушили его.

На допросах Майструк вел себя словно дикий зверь: он выл, ругался матом и бился в ярости. Маньяк неистово злился из-за мысли о том, что его поймали на мужчине, переодетом в женскую ночнушку с накладной грудью.

Майструк отказывался раскрывать детали своих страшных преступлений. Он сломался лишь тогда, когда в кабинет привели Леонида. Ради того, чтобы младшего брата отпустили, маньяк был готов рассказать все. Сначала он сообщил о 28 убийствах, но узнав, что милиция предъявляет всего восемь, сразу замолчал.

В ходе одного из допросов Анатолию почти удалось сбежать. Майструк попросил Раиса Мазитова налить ему чай. Оперативник согласился, однако маньяк не стал пить горячий напиток. Вместо этого преступник плеснул кипятком в лицо и ринулся в атаку. К счастью, его удалось быстро скрутить.

Майструк придумал безумный план: каждый год признавался в новом убийстве, чтобы уличить момент для побега. Однако суд ждать не стал и приговорил маньяка к высшей мере наказания – восьми жертв хватило для этого.

Майструк не сдавался даже в последние часы, он оставил записку: «Не дам себя расстрелять». После этого он покончил с собой в камере.

Правоохранители пришли к выводу о том, что война и предательство превратили Майструка в настоящего монстра. Отец-предатель, постоянные издевательства сделали его жестоким человеком, пробудив в нем ненависть.

Кроме того, измена возлюбленной стала последней каплей: женщина положила глаз на узбека, поэтому Майструк стал яростно охотиться на выходцев из Средней Азии. При этом ни одна из жертв маньяка не была виновата в его личной трагедии.

Младшего брата Майструка Леонида можно было назвать неплохим человеком, однако его тоже судили. Мужчину обвинили в пособничестве в спекуляции, он получил восемь лет. Отсидев в Усть-Куте, Леонид вернулся в Усть-Илимск, где жил с семьей. После этого о нем больше ничего не слышали.