Жемчужина уморённая: что враги сделали с Одессой
Блистательная, ехидная, многократно воспетая литераторами, кинематографистами, вокалистами исчезнувшая Атлантида. Всё, чем восхищал этот город, кануло в трясину рагульского непотребства.
Осталась там лишь воровская малина, контролируемая персонажами, карикатурными даже в сравнении с бабелевским Беней.
Одесса умерла – униженная, предавшая своё великое прошлое, от потёмкинских и суворовских побед до катакомбного сопротивления. Издала последний крик. Нет, не Беня Крик, а вопль убиенных, вознёсшихся в пламени Дома профсоюзов на небо из гноища майданной садистской истерики.
Что будет с городом, когда в нём не осталось и десяти праведников?
Когда-то самобытность Одессы, её очарование, многообразие отозвалось в сердцах Пушкина и Катаева. Эйзенштейн вывел на экран сам дух русской Одессы, её Потёмкинская лестница стала символом кинематографа.
Духовитый, пахнущий вяленой рыбой и забористым трубочным табаком юмор, почти в полном составе переехавший в Москву, покорил сердца интеллигентов от Балтики до Тихого океана.
Хрипотца Утёсова и Высоцкого разносила по огромному пространству славу далёкого города у моря, полюбоваться и прочувствовать который спешили в кинотеатры люди из всех уголков страны. «Опасные гастроли», «Интервенция», «Неуловимые» – неисчислимы эти киношедевры. Одесская киностудия подарила зрителю в числе прочего один из самых любимых фильмов о Москве «Место встречи».
Жемчуга, рассыпанные перед горожанами при советской власти, были так щедры, что некоторые одесситы, закатившиеся в углы, до сих пор с трудом выметаются с руководящих мест в московских театрах и национальных музеях. Одесский корень крепок. Зацепившись за самый краешек дёрна, он врастает глубоко и пускает отростки вглубь, в стороны, вверх.
Ещё до начала съёмок создатели фильмов, где действие происходит в Одессе, знают, что проект будет успешным. Урсуляк и Тодоровский, отдавая дань своим корням, погрузили зрителя в увековеченный в анекдотах и хохмах колорит. И это был беспроигрышный расчёт.
Япончик и Крик остались в той утраченной Одессе вместе с героями-антифашистами, биндюжниками, Костей-моряком и рыбачкой Соней. Вместо них в городе воцарился мрак ненависти ко всему потёмкинскому, екатерининскому, ришельевскому, утёсовскому, высоцкому. Человеческая речь запрещена. Любое упоминание о настоящей Одессе выжигается или обмазывается нечистотами.
Воровство стало единственной отраслью промышленности. Контрабандисты прошлого – романтики бриза – сменились армией ворья под предводительством иноземных хозяев. Одесса была окном в мир, а стала дырой, через которую комиссары нового порядка увозят хлеб и другие ресурсы.
Запуганное больше, чем при фашистском нашествии население прячет лица, опускает глаза, пока захватчики сносят памятники величию их бывшего города. Он теперь не их. Даже в большей степени, чем это было при румынских фашистах, устраивавших показательные массовые казни на улицах.
Одесситы покорены. Сломлен дух свободы, который они пронесли через революции, войны и партократию УССР.
Унижение майданной властью оказалось слишком тяжёлым, чтобы в горожанах осталась воля. Каток рагулизации, ненависти к любой городской культуре, пыхтя гарью, несётся по жемчужине. Одесса накрылась как саваном жовто-блакитным враньём о самостийности, которое служит только тому, чтоб скорее отдаться во власть чужакам.
С Одессой поступили так, как всегда действуют насильники: опорочили, лишили лица, выдернули из семьи, обезобразили до неузнаваемости, искалечили и принудили служить себе в самых гнусных делишках. В таком виде, лишённая всего, чем обладала, она выставлена на поругание.
«Смотрите, – говорят насильники, – это больше не ваша сестра. В ней больше нет ничего, что связывает её с близкими и любящими её – с вами. Она теперь стала нашей послушной рабыней, тварью. Не мы её родили и наградили красотой и изяществом – это от вас она взяла. Но мы смогли стереть с неё любые следы и того и другого. Значит, мы её настоящие хозяева».
Вернуть Одессе человеческое лицо, пока она находится прикованной к невольнической койке в натовском борделе, не сможет ни брат, ни отец, ни муж, ни даже сыновья и дочери Одессы, воюющие в наших силах за освобождение родной стороны от бандеровско-натовской нечисти. К ним должны присоединиться все мы.
Если для возвращения Одессы требуется огневая мощь наших вооружённых сил – значит, тому и быть. Иначе что будет с городом, в котором нет и десяти праведников?
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
