Язык страны прозябания: зачем Чулпан Хаматовой латышский

Актриса Нового Рижского театра после года жизни в прибалтийской стране хочет выучить её язык. «Чтобы дискутировать и высказывать точку зрения обоснованно», – сказала она местному радио.

«В латышском прилагательные идут перед существительными. Для меня это было очень сложно», – призналась Хаматова.

Собственно, и в русском прилагательные, как правило, ставятся перед существительными. «Заполошная дура», «клиническая идиотка», «слабоумная актёрка» – везде прилагательное на первом месте. А вот по-польски или, скажем, на иврите было бы иначе.

Как выясняется, эпоха географических открытий для неполживой интеллигенции ещё не закончилась. Из последних горячих откровений: глобус Латвии оказался не меньше глобуса Украины.

Существует несколько языков международного общения, первый из которых – английский. Так сложилось исторически, в результате колониального передела мира. По той же причине международным языком издавна считается французский, по сию пору первый в большинстве бывших африканских колоний.

Жене Пушкина Наталье Гончаровой было влом переводить свои мысли с французского на русский, а московский градоначальник светлейший князь Дмитрий Голицын русского вовсе не знал. Настолько, что тексты русских речей, которые он должен был произносить перед горожанами, ему писали латинскими буквами.

Немецкий считался языком точных наук и инженерии, первым после латыни. По результатам Второй мировой войны и учреждения ООН статус международного получили также русский и китайский.

По колониальному факту языком межнационального общения стали испанский и португальский, на которых разговаривает весь латинский мир. Мусульманский же общается на арабском. Есть ещё многонациональная Индия, большая часть которой изъясняется на хинди.

Остальные языки за редким исключением – внутренние. Даже итальянский. И чем меньше население страны и его вклад в мировую политику, тем ниже статус языка. Так уж устроен мир.

Увлечение каким-нибудь особым малоупотребительным языком с научной точки зрения, разумеется, похвально. Оно сравнимо с собиранием гербариев или изучением тропических мух. Гордость начинающего энтомолога-любителя коллекцией или школьника-филателиста кляссером – умилительна. Прилежание вообще похвально.

Но когда увлечённо учишь решительно никому за пределами крошечной вымирающей страны не нужный язык просто потому, что, кроме проклятой Богом Латвии, работы тебе нигде не предложат до конца жизни, а ты с показным театральным задором храбришься (дескать, вы меня ещё оцените по достоинству), это выглядит совсем жалко.

А ведь считалась она в Москве примой. Да что в Москве – во всей России. Билеты из рук вырывали по спекулятивным ценам. Но по завету Галича она выбрала свободу.

История учит нас, что «выбор свободы» чаще всего ничем хорошим для фигуранта не заканчивается. Свободолюбец, как правило, завершает дни свои на пепелище. Душевном – точно, но нередко и на материальном.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.