Невольник не Богомолов: почему режиссёр не сможет перестать куролесить

Вдогонку ко вчерашнему громкому манифесту. Богомолов теперь нарасхват. Включаю «Культуру» – тут как тут, смотрит на меня из-за стола «Наблюдателя».

В студии четверо: театровед Руднев, два идейных антисоветчика Марк Розовский и ведущий Андрей Максимов, и один лукавый постмодернист – тот самый Константин Богомолов.

Обсуждают маститого драматурга Алексея Арбузова, которому завтра исполнилось бы 115 лет. Патологически диссидентствующий Розовский противопоставляет пьесы юбиляра советскому официозу, брезгливо перечисляя соответствующие имена. У Арбузова, дескать, была трепетная Таня, а у этих (гримаса ярости перекашивает физиономию Марка Григорьевича) – человек с ружьём!

Богомолов нарочно дразнит Марка, с ним не соглашаясь, утверждая, что с удовольствием поставит у себя на Бронной и Погодина, и Корнейчука, и Гусева, и Софронова.

Марк багровеет.

– Что, и «Стряпуху» поставите? – вылезают глаза из орбит и у Андрея Максимова.

– А что, и поставлю! – бесстрашно заявляет ниспровергатель основ. – Все они – прекрасные драматурги!

И ведь поставит же. Он не шутит. Возмущению Розовского нет предела – форменное ведь святотатство.

– Могу понять, если делать на «Человека с ружьём» или, скажем, на «Платона Кречета» пародию. Над этим можно издеваться. Но всерьёз как допустимо?! Ты ведь всерьёз хочешь это делать? – вопрошает он Константина.

– Всерьёз! – отрубает Богомолов, приводя оппонента в предынфарктное состояние и с трудом пряча блудливую улыбку. – Никакого стёба! В каждой из этих пьес есть человеческая история. И неважно, в каких декорациях и с соблюдением каких жанровых условностей она происходит. Меня часто упрекают, что я ставлю советскую классику, никак не обмолвившись, что в то время, как герои крутили свою любовную историю, квадрильоны жертв репрессий гнили в лагерях. Хочу сказать, что такой подход к искусству – это ложь!

– Ложь?!! – хрипит возмущённый Розовский и бьётся в конвульсиях.

– Да! – отвечает самоотверженный Богомолов, не скрывая получаемого от перепалки удовольствия.

Дальше я выключил. Наверное, Розовского унесли санитары. Не буду даже спрашивать, на чьей вы стороне в этой стычке. Полагаю, ни на чьей. Оба хуже, как говорил в подобных случаях генералиссимус. Я о другом.

Повторял уже не раз, Богомолов – пересмешник. И да – он таки поставит «Стряпуху», и «Платона Кречета» поставит, и «Человека с ружьём». Как недавно – «Оптимистическую трагедию». Ружьё станет фаллическим символом, стряпуха – полногрудой нимфой топлес и всё такое прочее.

Но если надо будет, представит что-нибудь и из «школы», каких-нибудь гусевских свинарку с пастухом изобразит во всём их первозданном дикарском великолепии так, чтобы комар носу не подточил, чтобы ни одна комиссия не возмутилась, ни один ретроград не вышел бы из зала неудовлетворённым. Да ещё и дежурный манифест настрочит за злобу дня. Вдумчиво-верноподданнический, со слезой и кровью сердца.

А потом – вновь куролесить. Он, неистребимый постмодернист, всегда между струйками. И никуда отсюда не денется. Ещё простудиться успеет на наших с вами похоронах.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.