Вернулся посмотреть: что ждёт в России непатриота Максима Леонидова

В советском фольклоре была хохма: дважды еврей Советского Союза. Так называли уехавших и вернувшихся. Намедни прибывший в Москву Максим Леонидов мог бы быть удостоен звания четырежды еврея.

Я признаюсь, что в юношеские ленинградские годы был поклонником бит-квартета «Секрет». Завёл себе тогда костюм с узкими лацканами, ушил брюки до состояния дудочек и носил галстук-селёдку алого цвета, купленный в Доме мод.

Артист – это всегда загадка. Шкатулка с двойным дном, никогда не знаешь, что оттуда выскочит. Но в этом и секрет.

У меня был свой ключик к этому ящичку. Мой родной дядя был актёром. Окончил наш ленинградский театральный, курс великого Василия Меркурьева и его супруги Ирины Всеволодовны Мейерхольд. Снимался с такими партнёрами, как Стржельчик и Копелян.

Наблюдая дядю, мне кажется, я постиг актёрство как образ мысли и жизни. Ни дня без драмы. Все обязаны были разделять его трагическое расставание с очередной женой или страдания от интриг в творческом коллективе.

Леонидов покорил Ленинград, когда по телевидению показали выпускной капустник из театрального. Тогда, накануне горбачёвской перестройки, эффект телевидения был космическим. Весь город обсуждал новые таланты. И элегантный, по-ленинградски сдержанный коллектив Максима занял место в сердцах.

Было лето. Прогуливаясь в белоночный час по Дворцовой набережной, мы с приятелем в костюме с узкими лацканами, ушитыми брюками и галстуком из Дома мод увидели скопление людей. Киносъёмочная группа приглашала принять участие в массовых сценах на борту теплохода. Ассистентка режиссёра ткнула в нас свёрнутой газетой и велела приблизиться.

Мы в одночасье были определены в «группу Леонидова». Шок и трепет. Неужели того самого? Да. И ещё нам полагалось по десять рублей за участие. Вот уж точно, с таким счастьем и на свободе.

Групп оказалось несколько: была группа поклонников Макаревича* – он присутствовал лично, – была уже названная группа Леонидова, к которой приписали нас, и группа Гребенщикова. Последняя была фантомной, так как кумир отделился и спал на корме.

Мог ли я тогда догадаться, что присутствие этих троих героев в одном месте станет неким пророчеством?

Не прошло и полугода, как Максим улетел в Израиль, оставив здесь бит-квартет и своих поклонников. Мы, молодые западники, включились в вихри кооперации, видеосалонов и думать забыли о нём. В квартете наметился новый лидер, с песнями, которые не будоражили.

А Гребенщиков стал появляться на телеэкранах всё чаще и утратил флёр загадочности, какой имел, возлегая на корме. Угодил в официозную компанию макаревичевцев и леонидовцев.

Вернулся Максим драматично. Оставил в Израиле жену, на которой уезжал. Как дважды еврей восстановил популярность и заматерел. Но накал драмы был уже не тот. Экзальтированные монологи и заламывания рук не подходили его располневшей физиономии. Актёр в нём, и без того невеликий, не умер, а как бы испарился.

Дальнейшее его лицедейство сохранило лишь остаточный нарциссизм и неуместную в новом времени сентиментальность: обернулся посмотреть, а там ничего.

И вот Максим снова прибыл. В зале ожидания ожидаемо пусто. Никто не звал, никто не встречает. Речи не заготовлены. Нет той «группы Леонидова». Все встречают Бута – человека настоящей трудной судьбы, настоящей драмы: герой – препятствие – преодоление – герой.

Вот Бута, пожалуй, мой дядя бы сыграл, если бы был по-леонидовски расчётлив в пользовании талантом. Не растрачивался бы в домашних спектаклях, вызывая настоящие слёзы у зрителей, которых тиранил своей игрой.

Но он дал мне ключ-понимание, которым я могу вскрывать любой актёрский трюк. Ключ с правом передачи. Обращайтесь, с удовольствием поделюсь.

Жаль, что внутри Максима ничего не лежит – ящичек пуст. В нём нет даже той любви, которую щедро дарили ему поклонники. Через какое отверстие она улетучилась? Через какой прокол?

Любовь зрителя – чистый эфир. Легко раздуть своё эго эфиром до чрезвычайности. Легче лёгкого опустеть. Как пустеют сейчас, сидя в неудобных позах на чужбине, бывшие примадонны и кормилицы всея СССР.

Фильм, в котором я снялся в качестве статиста в «группе Леонидова», вышел на экраны. Сцены со мной и Леонидовым в него не вошли. Сцены с Гребенщиковым – тоже. А Макаревич остался. Он и теперь остался, не вернулся с Максимом. Хотя ещё не вечер, и четырежды – не предел.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.

*признан иноагентом в РФ.