Не наше все: за что Александр Дюма очень любил Россию

Александр Дюма – современник Пушкина и Лермонтова, самый плодовитый беллетрист своего времени и один из самых популярных драматургов в России – умер 155 лет назад в доме сына.

Пережив две попытки объявить его умершим при жизни, опалу, несколько революций и эмиграций, он стал автором более сотни произведений: романов, пьес, повестей. Точнее у исследователей его творчества подсчитать не получилось, так как он часто издавался под псевдонимом и с соавторами, чьи имена и помещались на обложке.

Он писал невероятно быстро и изобретательно. От жадности, от легкости своей мысли, от жизнелюбия.

Дюма был гурманом и кулинаром. В конце жизни даже написал поваренную книгу. Об этом увлечении кулинарией докладывали начальнику жандармского управления князю Василию Андреевичу Долгорукову полицейские, приглядывавшие за писателем во время его путешествия по России.

Россию Дюма любил. Уважал и восхищался нашей литературой. Боготворил Лермонтова. Перевел и издал в своем журнале его «Героя нашего времени», множество стихов. С самим поэтом познакомиться не успел, но хорошо знал, например, Дмитрия Григоровича (тот помогал ему с переводами на французский).

Интересовали Дюма декабристы. Может, потому и приставил князь-жандарм к нему соглядатаев. В гостях у нижегородского губернатора Александра Николаевича Муравьева, бывшего декабриста, произошло давно ожидаемое знакомство Дюма с героем его романа о декабристах «Учитель фехтования» – Иваном Александровичем Анненковым.

Дюма полюбил Кавказ. Широко. Почти по-русски. Подшучивал, конечно, над спесью и чванливостью местной знати, но ценил гостеприимный и дружелюбный нрав людей.

Дюма – образец трудолюбия и работоспособности писателя. Он выдавал в день по дюжине страниц рукописного текста. Мог работать над несколькими романами одновременно, держа сразу все замыслы в голове.

Вольное обращение с историческими фактами читатели прощали за изобретательность приключений и умение закручивать сюжет, расставляя загадки и ловушки, причудливые повороты в его авантюрных романах так, что за очередным виражом возникало восхитительное чувство открытия чего-то нового – новой тайны.

Его персонажей любят по всему миру, не сосчитать экранизаций одних только «Мушкетеров». А ведь есть еще графини, королевы и, конечно, бессмертный граф Монте-Кристо – этот сюжет пересказан в десятках произведений литературы и кино на разные лады. И образцовая холодная месть, изощренная справедливость воздаяния стала почти культом для всей западной манеры поведения.

Дюма – один из восхищающих до сих пор талантов нескольких эпох: империй, переворотов, реставраций, коммуны… Его долгая жизнь и кипучая энергия поражает и заражает творцов (в том числе и сына) в течение 200 лет.

Звучит странно: два века Дюма. Это много или мало? Смог ли он полностью отразить дух Франции, Европы за время своего активного участия в ее истории и культуры, или отработал все сюжеты на столетия вперед, не оставив писателям ничего, к чему не прикоснулась бы его авторская неугомонная рука?

В самом деле, после Дюма и писать-то не о чем. За что ни возьмись – получается пересказ уже созданного им сюжета. Он – тучный, крупный, деятельный – будто покрыл собой весь жанр. Или даже больше – почти всю беллетристику. Наблюдательный и восприимчивый, он не копал вглубь. Не делал драмы из переживаний. Оставался на поверхности – скользил по волнам приключений. Но умение схватывать и оборачивать сюжет, историю, происшествие в увлекательное и содержательное повествование делает его единственным в своем роде мировым писателем.

Трудно охватить взором то влияние, который оказал Дюма-отец на литературу и кино. Невозможно представить воспитание юношей без его Д’Артаньяна, а девушек – без королевы Марго и графини де Монсоро. Получается, что мы обязаны ему если не всем, то очень многим и в том, кем вырастаем мы и наши дети, которых мы приучаем читать, чтобы они сами стали познавать жизнь через примеры героев и героинь Дюма.

Есть легенда, что Дюма – это Пушкин, инсценировавший свою гибель и отправившийся наконец в недоступную ему заграницу творить по-французски под чужим именем. Оба они примерно одного возраста. Оба имеют в родословной кровь африканцев. И если Пушкин в России творить закончил в конце 1830-х, то большая карьера романиста Дюма стартовала как раз в начале 1840-х. Причем сразу с трех крупных романов, написанных залпом.

Легенда пусть останется легендой. Тем более что легендарными стали оба великих писателя. Пусть Пушкин – наше все, а Дюма – не наше, но тоже все. Мы согласны делиться своим и искренне восхищаться тем, что приходит к нам с чувством и уважением из европейской культуры. Мы возьмем самое ценное оттуда. Так нас научили писатели-классики: не хвататься за пустяки, уметь выбирать важное, любить, быть верными своим, трудиться свободно и с пользой для многих.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.