Язык мой – враг его: почему нам пора одуматься по поводу недопуска в школы детей мигрантов

У нас как обычно.

Виктор Степанович Черномырдин, может, был не лучшим человеком и политиком. По-разному можно оценивать. Но в чем его гениальность бесспорна, так это в области формулирования российского бессознательного и перевода его в четко сформулированные законы русского бытия.

В данном случае его фраза «хотели как лучше, а получилось как всегда», сказанная о денежной реформе, подходит просто идеально.

Некоторое время назад у нас в Думе и других месторождениях идей забили источники любви к школе. Оказалось, там много детей мигрантов, которые плохо знают русский язык, что затрудняет общий учебный процесс, мешает другим ученикам получать знания и приводит к конфликтам в классах.

Проблема действительно была реальной.

Но когда политики вдруг начинают кого-то любить, я в таких случаях рекомендую бежать – не ошибетесь.

В общем, наши депутаты, недолго (правда недолго) думая, запретили принимать в школы детей без должного уровня владения русским языком.

Это было гениально. Так просто, изящно и наглядно продемонстрировать идеальный образец быстрого и неправильного решения.

И вот пришла осень, а с ней и пора считать цыплят.

И выяснилось, что за пределами системы образования внезапно оказалось 90% детей мигрантов.

По итогам этого года в школу было подано 23,6 тысячи заявлений о зачислении. А к проверке знаний по русскому допущено было восемь тысяч детей. Прошли испытание половина из них.

А еще же были те, кто и подавать-то заявления не стал.

В общем, как-то так вышло, что наши дети пошли в школы, а на улице осталась орава маленьких иностранцев, которым совершенно нечего делать.

Как говорил Виктор Степанович, «отродясь такого не бывало, и опять то же самое».

«Будут крутиться в своей среде, научатся воровать, вольются в молодежные этнические банды», – беспокоится один из главных лоббистов этого закона Константин Валерьевич Малофеев, по совместительству супруг уполномоченного по правам ребенка при Президенте России.

Поэтому совершенно плохо скрываемых издевки и злорадства в словах о том, что дети мигрантов могли бы «провести счастливое детство на родине. Детям надо помогать. Провал языкового экзамена должен стать основанием для возвращения членов семьи работника в родные степи и горы», она не заметит.

В общем, теперь у нас два выхода. Первый – пойти по рецепту Константина Малофеева, и наша полиция, в которой недобор кадров 17%, прекратит бездельничать (ведь им делать-то нечего) и начнет облавы на нерусских подростков.

Второй – тот, которым можно было пойти с самого начала и который советовал ваш покорный слуга: организовать в школах специальные адаптационные классы, в которых детям будет даваться интенсив по русскому языку и культуре. А заодно осуществляться отсев тех, кто учиться не хочет.

И через несколько лет получить из этих детей новые рабочие руки, способные к квалифицированному непримитивному труду. Руки, которых у нас не хватает.

А можно выгнать в степи и горы и все равно вернуть этих же детей через несколько лет, но без знания языка, несоциализированных и не годных к сложной работе.

У любой проблемы всегда есть как минимум два решения: первое – по сути, второе – чтобы людям стало не до того.

Тем временем в России растут зарплаты дворников. Растут в полтора раза. Дворников не хватает.

В общем, у наших государственных мужей есть еще какое-то время, чтобы принять решение и хотя бы попробовать спасти лицо.

Потому что, как говорил Черномырдин, «потом придется спасать другие части тела».

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.