Дала Надежда: как Бабкина спасла русскую песню от забвения и попсы

Русская песня – богатейшее наследие культуры – ценимая высоко и завораживающе прекрасная, снова льётся над страной. Вылетая далеко за границы, заглушает недовольный клёкот недоброжелателей и покоряет сердца.

Традиция, подхваченная и продолженная в советский период замечательными голосами Людмилы Зыкиной, Ольги Воронец, развитая выдающимися композиторами прошлой эпохи, столкнувшись с новым временем, вдруг затихла. Поперхнулась.

К концу 1980-х мы как будто оказались перекормленными ею и стали невнимательны, непочтительны к ней. Отвернулись. Приникли вниманием к попсе и року.

А в 90-х нас сковал алкогольный коматоз изнывающих от одиночества эстрадных демимонденок, молящих: «Позови!», скучающих кабацких козлетонов «Ах, какая! Мне б такую» и дичайшей пошлости «поющих трусов».

Время было такое – панического бегства от нарастающего развала. Не до чистоты и проникновенности. Выжить бы. А если и «помрём – так помрём».

Казалось, песня больше не останется с человеком. Русская песня скукожится и закатится в дальний угол, где уже пылится никчёмная порядочность, уступившая место успешности и предприимчивости.

Но появилась она. Не откуда-то – с самой Волги, которая течёт издалека и долго. Появилась, чтобы вдохнуть в русскую песню прежний волевой дух в новом формате. Популярном, доступном, соответствующем веяниям времени. Своевременном и современном.

Надежда Бабкина и её коллектив с таким, казалось бы, непрезентабельным для тогдашнего общества названием – «Русская песня» – вошли в новую эстрадную реальность, по-хозяйски широко распахнув дверь: не ждали?!

Конечно, этому предшествовали годы учёбы и труда. Надежда Георгиевна к моменту выхода на большую всероссийскую и столичную сцену уже имела несколько высших образований, большой опыт выступлений и гигантский запас знаний о песне.

Собранный ею богатый арсенал старых и новых песен, с которым она заполнила залы, поражал. Уж русскую-то песню мы слышали. Но не так!

Песня оказалась захватывающе инновационной и, не побоюсь этого слова, модной. Не просто старой песней о главном. Не профанацией, не пародией, которой так увлекались эстрадники той поры, думая, что творят что-то своё.

Звучала настоящая, неподдельная русская душа. Но звучала так, что на призыв не могли не откликнуться слушатели во всей стране и дальше. Глухи, как обычно, остались только закоснелые снобы и претендующие на эстетство служащие западным лейблам менеджеры новой девиантной культуры.

А народ отозвался. Вскинулся, зааплодировал, закричал: «Браво! Бис!»

Это и был выход русской песни, почти забытой, забитой электронными самоиграйками высокочартовой вульгарной попсы, на бис. Она возродилась как чудо-птица из пламени, которым была улыбчивая энергичная Бабкина, явившаяся незваной-непрошеной на пиры деловитых заносчивых продюсеров, но уверенная в своём праве.

Вот так должна была ворваться песня в городские многоэтажки и столичные особняки – как новоселье или свадьба. С шиком, плясками, неподдельным восторгом! А как ещё? Ведь душа поёт.

Кто тут воротит нос от залихватского «эх!»? Кто недовольно морщится, слыша протяжное лирическое «ой!»?

Временные, слазь! В дом приходит Руси веселье без питья с горя, а с восхищённым задором, как от долгожданной встречи с родными.

Это Надежда Бабкина вернула нам своё, законное, незаслуженно отвергнутое. Её чутьё, её напористость, её профессионализм снова закрутил шестерни зачахшего механизма, чья остановка на время сделала нас покорными едоками попкорна. Вернула нам вкус к жизни и ощущение себя снова желанными в нашем доме.

Можно спорить и оправдываться: мол, мы и не забывали, просто отложили пока нашу песню, изучали иностранный опыт, познавали технологию. «Мы бы всё равно рано или поздно...» Слова, слова.

Мы – бы, а вот она – взяла и сделала! Русская народная Надежда. В модном сарафане или элегантном костюме она делает свою непростую работу и сегодня. Даже больше той, что собиралась.

Ансамбль вырос в театр, театр – в центр, а от центра разошлись большие круги по всей поверхности необъятной нашей Родины.

Надежде Георгиевне – 75. А песне, что она нам вернула, – плюс-минус вечность. Воспоём же Надежде хвалебную и благодарную русскую песню. Теперь русская песня не расстанется с нами!

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.