Рад Ленинград: в чём неправы историки, называющие Советско-финляндскую войну «позорной»

Удивительно, но в своих оценках этой войны («незнаменитой», по выражению поэта Александра Твардовского) нынешние российские историки-либералы буквально повторяют все штампы замшелой гитлеровской пропаганды. Дескать, бездарные советские горе-стратеги, обещавшие «Хельсинки за три дня», положили кучу солдат в Карелии, так и не сумев поставить на колени маленьких, но очень гордых финнов.

Или и вовсе оценивают ход войны по глобусу: да чего там воевать?! Какие-то жалкие сотни километров эти русские Ваньки не могли пройти…

Между тем Зимняя война стала первой в ХХ веке военной операцией по принуждению к миру и денацификации.

Отношения России и Финляндии никогда не были простыми, но в конце 30-х годов они приобрели характер настоящей паранойи. И виной всему были долгие переговоры. Причём не только о переносе сухопутной границы подальше от Ленинграда. Нет, главным предметом дипломатических споров являлся статус Аландского архипелага в Балтийском море.

Острова отошли к России ещё в ходе Русско-шведской войны в 1809 году, и это поражение ударило по самолюбию шведов куда больнее, чем проигранная столетием ранее битва под Полтавой: тот, кто владел Аландами, мог контролировать важнейшие судоходные пути в восточной части Балтийского моря.

Правда, после революции 1917 года Советская Россия утратила контроль над архипелагом, который по решению Лиги Наций отошёл Финляндии, но в статусе нейтральной и демилитаризованной территории. Впрочем, Аландская конвенция, запрещающая строить на островах военные базы любых государств, действовала недолго – уже в 1938 году Германия и Швеция стали обсуждать с финнами планы размещения на архипелаге военной базы, которая бы фактически блокировала для СССР судоходство на Балтике.

Планы милитаризации архипелага поддерживала и Британия, мечтавшая натравить Гитлера на СССР.

Но Москва была резко против любых изменений статуса островов, и с её позицией приходилось считаться: Аландская конвенция могла быть изменена только с согласия Совета Лиги Наций, членом которого был СССР.

Правда, и финское правительство, и сам фельдмаршал Карл Маннергейм, которого часто наши историки изображают чуть ли не как единоличного хозяина Финляндии, обладали весьма условными полномочиями. Не меньшие рычаги власти были сосредоточены в руках «егерей» – ветеранов 27-го Королевского прусского егерского батальона, составленного из финнов, подданных Российской империи, которые в годы Первой мировой войны изменили присяге и перешли на сторону кайзеровской Германии.

В мирное время «егеря» заняли ведущие посты в силовых ведомствах и стали организаторами боевых группировок нациков, по сравнению с которыми даже штурмовики Гитлера казались обычной шпаной. К примеру, одним из лидеров «егерей» был Вихтори Косола – министр социальных дел и одновременно командир «гвардии Пихкала», занимавшейся похищениями и убийствами активистов профсоюзов и организаторов рабочих забастовок.

И финские нацики, мечтавшие о Суур-Суоми-аате – великой Финляндии до самого Урала, – и слышать не могли ни о каких переговорах с русскими. Тем более об обмене территориями.

Именно поэтому все раунды советско-финских переговоров сопровождались провокациями на границе. Один раз финские «егеря» даже обстреляли машину с советскими дипломатами на границе, а потом нагло заявили, что это «русские сами себя обстреляли». Знакомая ситуация, не правда ли?

Из-за этого переговоры тянулись медленно – после каждой провокации финны закатывали скандал, и нашим дипломатам часто приходилось начинать всё сначала.

Конечно, советско-германский пакт о ненападении (или пакт Молотова – Риббентропа) придал уверенности советской стороне. Ведь именно «финский вопрос» (а не Прибалтика с Польшей) был главным предметом торга советских и немецких дипломатов.

Поэтому очередная провокация финнов – артиллерийский обстрел советской погранзаставы близ деревни Майнила – стала поводом для начала военной спецоперации по принуждению Хельсинки к дипломатии.

Но сразу же после начала военных действий в Москве убедились, что слова Берлина ничего не стоят. Сателлиты Германии созвали заседание Лиги Наций, на котором СССР был исключён из этой организации. То есть теперь Советский Союз больше уже мог запретить строительство военной базы на Аландах.

Поэтому пришлось воевать всерьёз. И создавать бутафорское «правительство в изгнании» во главе с Отто Куусиненом – всем известным секретарём исполкома Коминтерна, без малого 20 лет безвылазно прожившим в Москве вместе с остальными «красными финнами».

Это был такой дипломатический демарш: дескать, вы нас исключили из Лиги Наций, а мы вас исключим из всех переговоров о будущем Финляндии.

Конечно, не было никакого обещания покорить страну «за три дня». Современные историки, бездумно повторяющие ложь финских и гитлеровских генералов, даже не хотят обратить внимание на соотношение сил. У финнов было 400 орудий, 600 танков, 270 боевых самолётов. У РККА – 1915 орудий, 1130 танков, 967 боевых самолётов. То есть было обеспечено минимально необходимое трёхкратное превосходство, которого никак не могло хватить на штурм хорошо укреплённой линии Маннергейма.

Но Красная армия смогла. Всего за три месяца боёв финны были наголову разбиты. И Хельсинки пришлось принять все условия Москвы, благодаря которым фашисты обеих стран так и не смогли ни взять, ни разрушить наш Ленинград.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.