Документально нездоров: как поделка Манского* унизила историю Берлинского кинофестиваля

Берлинская гастроль украинского документалиста Манского* с очередным пропагандистским фильмом, который автор называет документальным, состоялась.

Манский – это известный своими киноподлогами мошенник, подделывающий документалистику под нужды криминального сообщества, мнящего раздор между народами. Его основные темы – обида, ненависть, упрямое стремление возвыситься.

Фильм «Подлётное время», снятый совместно с Чехией и Латвией, должен был разжалобить жюри. Ведь на головы украинцев, почти 10 лет безнаказанно куражившихся над истязаемыми их войсками жителями Донбасса, стали прилетать ответы за злодеяния.

Россия перестала терпеть воинственную враждебность киевского режима и решила покончить с его сверхмилитаризацией, угрожающей ближайшим соседям, и с нацистской идеологией, в которую насильно погрузило население Украины незаконное майданное правительство.

Манский – многократный лауреат свободолюбивых европейских фестивалей. Особенно удачно сложились у него отношения с Карловыми Варами. Оттуда он регулярно привозил в свою московскую элитную квартиру статуэтки разного достоинства. Не приходится удивляться, что новый фильм Манского также имеет чешский акцент.

Теперь Манский – украинец. Вспомнил он о своей родине, когда финансирование европейских фондов украинских начинаний – как в деле прямого вооружённого террора против русскоязычного населения, так и пропаганды отбеливания укронацизма – стало превышать щедрость российского Минкульта.

Переметнулся не мгновенно, отнюдь. Выжидал. Вёл переговоры. Клянчил. Свою переговорную позицию пытался укреплять шантажом и вымогательством, ориентируя созданный им с использованием служебного положения в Союзе документалистов России кинофестиваль «Артдокфест» на сторону противника.

Памятен скандал с одной из креатур Манского – Беатой Бубенец (Башкировой), представившей в 2017 году с его соизволения в центре Москвы свой панегирик террористическому батальону «Айдар».

В качестве секретаря или маркитантки – точных сведений нет – Беата проделала с карателями-нацистами некий «боевой путь» и зафиксировала его на камеру. Разумеется, фильм (по качеству – кинозарисовка или репортаж) был обласкан московской либерально-прозападной (проукраинской, как потом всем стало ясно) богемой.

А Манскому сделали внушение представители гражданского общества. Но гонорары шли. Манский не торопился в родной Львов – там и без него бесперебойно действовал рассадник самого гнойного местечкового нацизма, восхищающего всяких Шонов Пеннов и Анджелин Джоли. Мыкался в богатой и комфортной Москве, сколько мог продержаться, прежде чем уехать.

Львов – не Москва. И даже не Прага. Деньги западных фондов на производство пропагандистской продукции там идут по каналам разведки, а не культуры.

Прилепиться к этим потокам Манскому удалось только сбоку припёку – по полфильма в год. Опус 2023-го, названный неприхотливо и даже откровенно на гитлеровский манер «Восточный фронт», – рассказ о западенце, отправившемся на восток страны с миссией убивать.

А в тихом львовском тылу – идиллия хуторского вышиваночного национализма: крещение детей униатским ксёндзом, благословляющим на убийство русскоговорящих. Распевание тягучих гуцульских песен под распитие спиртных напитков сомнительного – не московского отнюдь – качества. Дивчины в веночках.

Снимали в преддверии «контрнаступа». Рассчитывали на призы и победы. Карловы Вары взяли, Токмак – не удалось.

Теперь новая кинопесня – тягучая и заунывная, как вой сирен. Смеющихся над шуткой «бамбить бамбас» мучает ответственность. Выборочная, точечная, но всё же ужасающая своей возможной, хоть и не применённой пока мощью.

«На Украине нет военных объектов», – вопиет Манский, поддерживающий удары украинских вооружённых формирований по мирным городам России. Но если нет военных, значит, нет и мирных – всё смешалось в стеклянном доме Манского, развалившемся пополам. Заплёванная прозрачность стен не позволяет смотреть на мир объективно.

Прильнув к нему, Манский со товарищи считают «подлётное время» – сколько осталось до полного краха трагифарс-режима. И тогда побегут дальше – в Карловы Вары. Там будет их передовая переобутых. А значит, надо готовить вторую запасную линию – берлинский медвежонок мог бы обеспечить Манскому статус и место у потоков грантов, где течёт молоко и мёд для таких изворотливых и не отягощённых моралью творцов.

Для этого было снято его «подмётное время» – в качестве подлога и подмены реальности. Веночки уступили место кладбищенским бумажным венкам, крещение – похоронам, молитвы в костёле – стоянию на коленях вдоль дорог, по которым нескончаемым потоком идут катафалки. Манский желает зарабатывать на всём – не только на западенских сувенирах, но и на похоронках.

Берлинский кинофестиваль долгое время был менее всеядным и более эстетским, чем Канны и Венеция. Понятно почему – чувство вины заложено в основу послевоенной культуры Германии. Поэтому отбор фильмов проводился тщательно и серьёзно. Поэтому получали призы антивоенные и антинацистские картины.

С появлением Манского и его киноподелок, прославляющих украинский нацизм, реабилитирующих гитлеровскую идею о расовом превосходстве избранных, превозносящих карательные батальоны, восхваляющих «несгибаемость» нынешних эсэсовцев ВСУ и упорство в «их борьбе» с непокорившимися им русскими востока, статус и окрас фестиваля может резко потускнеть. Где появляются Манские – туда приходят запустение и тлен.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.

*Признан Минюстом РФ иностранным агентом.