Последний вундеркинд: в чём была трагедия Ники Турбиной

Всем известен греческий миф об искусном Дедале, который сделал крылья, скреплённые воском, и отправил на них в полёт своего сына Икара. Солнце растопило воск, и Икар рухнул на землю.

Этот сюжет по-разному трактовали в мировой культуре, но можно понять его и в бытовом, приземлённом смысле – как притчу о взрослых, которые из родительского тщеславия растят из своих детей гениев. В случае Ники Турбиной мифологический сюжет реализовался почти буквально, недаром один из фильмов о ней назывался «Ника Турбина: последний полёт».

История развивалась так. Семилетняя девочка из Ялты обнаружила в себе поэтический талант, замеченный мамой и бабушкой. По удачному стечению обстоятельств у семьи имелись влиятельные литературные знакомые, такие как Юлиан Семёнов, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко. Они-то и сделали Нику Турбину (вообще-то от рождения Торбину) звездой советских газет, радио и телевидения.

Первая книжка в возрасте девяти лет – невероятное событие для поздней советской литературы, когда дождаться собственной книги к 40 годам считалось успехом. Высоцкий так и не дождался.

Слава Ники быстро вышла на международный уровень: она получила награду «Золотой лев» на Венецианской биеннале.

А потом всё кончилось. Внимание матери (она завела себе нового мужчину и родила новую дочь), покровительство Евтушенко (нашёл себе других «хорошеньких девиц»), да и стихи иссякли. В довершение всех бед кончилась советская власть, и это было едва ли не важнее всего.

Феномен Ники Турбиной был возможен только в тот период. Люди были помешаны на вундеркиндах. Видимо, это увлечение гармонировало с представлением о «новом человеке», который должен возникнуть в результате коммунистического эксперимента. Братья Стругацкие в постницшеанском духе писали о новой расе «люденов», которая будет во всём превосходить обычных нас. И люди в массовом порядке тащили своих детей на скрипочку, гимнастику, фигурное катание, надеясь обеспечить им славу, а себе – безбедное существование за их счёт.

Но, в конце концов, в Америке тоже существует явление «хоккейной мамы», а вот родители, сделавшие ставку на выращивание гениального поэта, – это было нечто чисто советское. Тогда карьера поэта в СССР воспринималась всерьёз, она давала и славу, и деньги, и возможности.

Самые яркие примеры такой карьеры были у матери Ники перед глазами: Евтушенко и Вознесенский (последний, по недостоверной легенде, считался истинным отцом девочки).

Говорят, психика ребёнка не выдержала свалившейся взрослой славы, но можно сказать и так, что солнце перестройки растопило крылья Ники. С началом радикальных экономических реформ всем вообще стало не до стихов. Книги Мандельштама, за которые ещё недавно отдавали месячную зарплату на чёрном рынке, лежали в магазинах нераспроданными. Что уж говорить о Нике Турбиной.

Позднее она вновь бралась за стихи, но воспринимали её уже не как гения, а как обычную девушку, каких много: с творческими порывами, изломанной психикой и суицидальными наклонностями.

Да и в стихах ли была причина её короткой славы? Публике просто нужен был образ гениального ребёнка, трогательно читающего рифмованные строки перед взрослыми. Чисто формально какие-то стихи должны были быть, а уж какие именно – совершенно не важно.

Впоследствии было установлено, что редактором, соавтором, а порой и единственным автором стихов Ники была её мать Майя Никаноркина. Разумеется, те же стихи, предъявленные от лица взрослого человека, не вызвали бы не только ажиотажа, но и вообще интереса.

В поэте обыватель любит видеть трагедию, поэт, по его представлению, должен страдать и умереть вместо него. И Нике Турбиной была подарена трагическая смерть: она выпала из окна в возрасте 27 лет. Да, просто выпала, не сама себя убила. Но и эта смерть не дала крыльев её стихам.

Кого-то, впрочем, трагедия Ники могла спасти. По крайней мере, после неё с другими поэтическими вундеркиндами никто больше не экспериментировал. Конечно, в ослабленной форме этот вирус всё ещё гуляет в литературном мире: время от времени в нём появляются трепетные девы с трогательными стихами, которых взрослые осыпают восторгами и молодёжными премиями, а потом смотришь – ей уже под 40, она всё никак не может выйти из образа Лолиты, а дяденьки играются с новой порослью.

Но это уже другая история – к счастью, скорее комическая.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.