Трудовой разговор: почему рассуждения о четырехдневной рабочей неделе сейчас неуместны

Коммунизма, где «все будет бесплатно, все будет в кайф», придется подождать чуть дольше: министр труда Антон Котяков заявил, что введения четырехдневной рабочей недели по всей России пока не предвидится. Но если без шуток, к чему это расслабляющее обсуждение в публичном поле сейчас?

Трудно поверить, но первым о возможности четырехдневки как стандарта рабочей недели заговорил наш яростный и безжалостный в унижении врагов Дмитрий Медведев. Правда, тогда, в июне 2019 года, и мир был другим, и Дмитрий Анатольевич был не в Совете безопасности, а премьер-министром.

«Весьма вероятно, что будущее – за четырехдневной рабочей неделей как новой основой социально-трудового контракта», – считал тогда Медведев. А вернувшись через пару лет к теме, говорил, что «мир движется в этом направлении».

В принципе, логично: роботизация и автоматизация процессов позволяют меньше задействовать человека, давая ему возможность улучшить баланс «работа – отдых». А зумеры (ведь именно они будут совсем скоро основной массой рабочей силы) – так вообще от работы дохнут.

Очень приятно, но крайне наивно звучали тогда слова Медведева о том, что при переходе на четырехдневку зарплата сотрудников должна быть сохранена в прежнем размере, а производительность предприятий остаться на том же уровне.

В общем, четырехдневка – это в идеальном мире и правда хорошо, полезно и прогрессивно. Соцопросы, кстати, показывают, что ее введение поддерживают более половины респондентов.

Но неприглядные реалии отечественного капитализма, проявившиеся в условиях СВО сквозь глянец отчетов и докладов, очень быстро разбили хрустальные мечты.

Котяков вот посетовал: «Сегодня мы ставим для себя очень амбициозную задачу активного вовлечения молодежи в трудовые ресурсы начиная со студенческой скамьи. Но при этом даже с учетом нашей активной работы, <...> мы все равно понимаем, что у нас в отдельных отраслях будет существовать напряженность».

Давайте переведем на русский: в «отдельных отраслях» – это там, где ручной труд. По итогам 2024 года уровень роботизации в России составил 29 роботов на 10 тысяч человек. Даже среднемировой показатель (что уж говорить о технологически развитых странах) – 162 робота на 10 тысяч работников.

Причин такого отставания много, но речь не о них. Речь о том, что какая тут может быть сокращенная рабочая неделя? Те же соцопросы показывают, что большинство компаний против такого шага из-за отсутствия кадров.

А если четырехдневка и появляется, то появляется она у нас вовсе не от хорошей жизни. И, естественно, влечет за собой сокращение зарплат работников. Как, например, на нашем автогиганте, выпускающем легковушки. Ну хорошо, конкурировать с китайцами не получается, но почему завод не может перепрофилировать часть производства на нужды фронта? Не может или не хочет?

Рассуждать о возможности четырехдневки сейчас, в условиях кадрового голода, экономических проблем, необходимости обеспечивать армию любой ценой, – довольно странное занятие, уводящее от реальных проблем. Что-то в духе «спи, страна огромная» вместо рассказа о мерах по мобилизации трудовых ресурсов.

Если кто-то на четвертом году СВО еще не понял, что вкалывать рано или поздно придется, то это как раз результат политики «теплой успокаивающей ванны». Хорошо, что министр труда хотя бы признал, что четырехдневка – не для нас. Добавил холодной водички.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.