Отдаляли как могли

Дата, навсегда изменившая нашу страну и народ. Тот, что семьдесят лет был единым. И даже разойдясь по своим углам, ещё долго не забывал её. Помнил клятву, которую дал: «Никогда не допустить повторения 22 июня!»

На это были направлены все наши усилия. Этому долго была подчинена вся наша логика – только бы не было войны. На этом выросла доктрина худого мира. Этот день мы отдаляли как могли. Этим пользовался наш сначала вероятный, потом потенциальный, а после и откровенный противник. Зная, что мы будем уступать, лавировать, отходить, только бы предотвратить.

Но когда минувшей зимой настал момент «накануне» и противник готов был нанести удар, случилось невероятное: русские не стали ждать, когда на их города посыплются «дружественные» бомбы, и совершили бросок. Решительный, молниеносный, высокоточный. Предварив его соответствующим предупреждением. Дав противнику время отказаться от намерений. Чётко сформулировав ультиматум, который, однако, лишь разжёг пыл противника. Ведь он тоже знал нашу тайну – во что бы то ни стало сохранить мир – и не поверил в решимость России выступить за пределы своих границ, чтобы принять удар.

Смятый и обескураженный противник, недоумевающий от такой дерзости, нажал, скорее по инерции, «красную кнопку» своих санкций, заготовленных как раз на дату, когда его самолёты должны были бомбить наши города. Лишившись аэродромов, удобно расположенных для прибытия его войск к нашим землям, получив удар, враг выпустил против нас свою агентуру – «человеков-насекомых» – перекупленных болонских профессоров наших университетов и заслуженных артистов республики Израиль, заполнявших собой сцены наших театров и экраны наших телевизоров в многолетнем ожидании выезда из «этой страны».

Но у нас возник коллективный иммунитет на эти лица и на то, что они говорят. Мы помним, что именно они, смешивая одесские шутки с желчью приютившей их Шаболовки, клеветали на нас – на тех, кому мы доверили управление нашей страной, и каждого из нас, включая наших детей – обвиняя в том, что нам не могло и в голову прийти сделать. В бессмысленных отравлениях в стиле комедийных Борджиа. В сбитом ими самими гражданском боинге, который со всей очевидностью был намеренно направлен их авиавластями в зону активных боевых действий с применением боевой авиации и средств ПВО, что вообще не учитывается в расследовании данного происшествия. Ещё в какой-то дурости, которая могла бы послужить противнику ложным оправданием незаконной экономической агрессии против нас и усиления его наступательных сил у наших границ.

Именно они вкладывали по кирпичику в стену, которая должна была стать непроницаемой для нашей правды, добавляя в неё оскорбления, отборную брань, откровенные нелепости, нисколько не заботясь о том, чтобы всё это звучало хоть сколько-то убедительно. Их задача была в другом – не изменить наше мнение (оно их никогда не интересовало), а всего лишь раздражать своим видом, своими дребезжащими голосами, мельтешащими жестами, перекошенными ртами. Не давать нам собраться с мыслями, вывести из равновесия.

И они бросились убеждать нас в том, чему мы ни за что не могли поверить, в полной несуразице: будто бы для нас лучше дождаться, пока наступит новое 22 июня, и мы будем под вой сирен носиться по нашим обесточенным «превентивным ударом» городам в исподнем, выискивая, где бы взять воды, чтоб напоить наших детей.

А многочисленные примеры того, как противник ведёт свои демократические войны от Югославии до Сирии, не оставляют сомнения, что он не стал бы, как это делают наши силы, избегать ударов по гражданским объектам. Напротив, сосредоточил бы всю свою накопленную мощь именно на них.

Мы, по их мнению, были бы правы (чуть менее неправы, на самом деле), если бы допустили падение обломков наших зданий, восстановленных нашими дедами после последней войны, объединившей в себе все предшествующие и последующие войны против нас, на наши непокрытые головы. Если бы встретили противника уже на Волге, в осаждённом Ленинграде, «в белоснежных снегах под Москвой».

Большего кощунства для нас нет, чем слышать предложение, чтобы мы не пытались защитить нашу землю от супостата, а дозволили ему воевать на ней во имя исполнения неких «правил», которые враг установил. Нет таких правил сегодня, не будет их и ещё ближайшие семь тысяч лет, когда какие-либо немцы станут указывать нам наше место. Они лишили себя этого права и возможности и тогда – 22 июня 1941-го, и много позже – в 1990-м, когда мы великодушно вновь подарили им Берлин.

Нет такого права и у их союзников по той войне. Нет и у бывших их противников, теперь объединившихся с ними против нас. Против нас всех – народов России, Украины, Казахстана, Грузии, Прибалтики, где они устанавливают свои правила против воли людей.

Весь их пафос – натужный и лживый – мы видим насквозь, когда они используют против нас своё оружие и весь свой административный и военный потенциал. Эти правила будут похоронены вместе с теми, кого они бросили под наши танки, прельстив, развратив их до неузнаваемости и подчинив своей воле, извратив их разум и лишив, как и тогда, «химеры совести».

Наши молитвы о том, чтобы 22 июня 1941-го никогда больше не повторилось, были услышаны. А вопли и брань нашего противника и врага человеческого пусть превратятся в его последние стоны и проклятия самому себе.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.