Пословицы и коворкинг: может ли закон сделать язык чище
Русский интернет полыхает. Повод – вовсе даже не СВО и не натовские поставки танков. Интеллектуалы, а также те, кто не совсем, бьются вокруг поправок к закону о языке.
Ну типа нашем языке. При этом никто никого не слышит, никто толком ничего не понял в юридическом языке закона, который пора приравнять по степени когнитивности к инструкциям китайских дронов.
Одни кричат о законе: «Это языковая тюрьма народов». Другие кричат: «Вы ни фига не поняли, это про язык деловой переписки». Из Госдумы разливается печаль: «Не тот народ нам опять достался». И все довольны. То есть совсем недовольны друг другом.
Но, парни, проблема-то есть, и её границы совсем не очерчены тем, что там написано в поправках.
«Речь бедная, перебивается междометиями и звуками неопределённого смысла, как ударами. Попугаи порой говорят более связно. Смотрела я и думала: это же катастрофа. Нация утрачивает человеческую речь. Любой может убедиться, заглянув в TikTok или YouTube. Желающие быть модными говорят именно на этом новом языке непрожёванных английских слов и эмоциональных ужимок», – пишет публицист Наталья Осс, с которой мы пашем на ниве словесности уже много лет плечом к плечу.
«Язык, я почему-то уверен, и сам разберётся, что ему из заимствований перемещать в ядро, а что оставить на языковой периферии. И можно принять любые правила и соблюдать их, просто при этом есть не иллюзорный шанс, что народ на улице тебя понимать перестанет, потому что вы с ним разговаривать будете на двух разных языках», – пишет публицист Дмитрий Лекух, с которым мы возделываем грядку русского языка много лет рука об руку.
Я обоих нежно люблю и завидую их свойству декламировать по памяти какое-то дикое количество стихотворений и кусков из русской литературы. Они оба читали одни и те же книги с примерно одними эмоциями. Равно, как я уверен, председатель комитета по культуре Госдумы, журналист Елена Ямпольская. Кстати, от неё была одна поправка – по равноправию кириллических надписей с латинскими брендами.
«Задача как раз – вернуть живое и шелестящее туда, где скоро будет не газон вовсе, а каменистый полигон, истоптанный англосаксонским сапогом. А федеральный закон называется «О государственном языке». Межличностное общение им не регулируется. Хоть обфидбэчься», – говорит Ямпольская.
Но я вижу, что все жарко спорят про что-то своё, про свой сектор лингвистической обороны, который видно из амбразуры.
Нет, я не могу утверждать, что я такой сижу как дурак на холме и мне виден весь фронт, отнюдь. Просто я абсолютно согласен и с Натальей, и с Еленой – мне тоже режет глаз смесь английского с нижегородским, хотя я ничего против Нижнего не имею.
Мне тоже смешно, как нонешние маркетологи суют во все дыры свою маркетологическую мову и пытаются втюхать лоху «илитную недвижимость почти Лазурка».
Но так было всегда – «Одесская артель «Московские баранки». Кому не досталось по жизни реальной виллы на Кап Д’Антибе, тот может купить каркасник за 4 ляма в чистом совхозном поле, лишь бы это поле называлось «Вестминстер Филдс Эстейт».
Дурновкусие неизбывно, и всё, что мы можем делать, – или ржать, или пожать плечами и пройти мимо. Лох – это судьба.
То, во что превратили соцсети язык, – совершенно отдельная тема. Но мы ничего не можем с этим поделать, даже если закрыть все эти сети к хренам собачьим.
Ускоренный темп общения вообще редуцирует язык до уровня эмодзи, тупых, как столовый нож. Но многие уже и не знают, как пользоваться столовым ножом. Так зачем им язык?
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
