Отпетые невозвращенцы: есть ли у нашей новой эмиграции хоть что-то от «философского парохода»
«О, как вы спелись!» – глядя на сводный хор иноагентов, состоящий из певицы Мелочёвки, нескольких косноязычных рэперов и бездумного Макса, воскликнул бы Велюров из одноимённых с Максом ворот.
Отчаявшись собирать публику сольно, перед тем как размежеваться ради дележа барышей, беглые хористки собрались решительно объединиться. Групповуха, вероятно, виделась им более интересной и зажигательной, чем персональное творчество. Тем более что часть из них – конкуренты, боровшиеся за публику наиболее результативным искажением синтаксиса.
Недавние соперники договорились отставить распри на миролюбивой, как мы знаем, земле Израиля, куда привела их нелёгкая после 24 февраля. Организатором «со-пения» стал человек, имя которого я не встречал ранее, так как к рэпу глух. Но само мелодичное его, имени, звучание – Рома Либеров – вызывает устойчивые ассоциации с гидом-энтузиастом (без лицензии) по тель-авивским достопримечательностям: могилам кишинёвских и одесских завмагов, нашедших-таки упокоение в Святой земле.
«Текста́» пришлось заимствовать. Это ведь вам не аттракцион для несовершеннолетних преступников – не батл, где каждый участник стремится словесно пасть как можно ниже в глазах восхищённого зверинца. Это серьёзное дело, к которому рэперы не подходят даже в качестве заготовки грубой отливки. Этот проект задуман как без пяти минут манифест.
Кто-то... полагаю, что экскурсовод Рома (он кажется мне в этой компании единственным имеющим полное среднее образование), предложил озвучить томик Цветаевой. Ведь Рома – явно не дурак, он довольно ловок.
И тут – на тебе! Заезжие фраера с необходимостью издавать звуки! Вы просите песен? Их есть у Ромы! Рома достал потрёпанный сборничек и показал иноагенту Максу – издалека. В руки давать пока рано – так опрометчиво на земле предков не поступают. Наверняка намекнул, что вещь старинная и даже запрещённая, набивая и без того завышенную цену.
Словом, наши февральские выкидыши в своей неумеренной тяге к украинизации решили поразить русскоязычного слушателя мелодекламациями. А себя поставить в ряд с философской эмиграцией и прочей белогвардейской контрой.
Ну что ж. Контра из них вышла забористая. Однако с философией приключилась промашка. Масть не та. «Философский пароход» отошёл осенью 1922-го – после окончания войны, в которой участвовало тогда всё российское общество. Да, боролись на фронтах люди разных убеждений, готовые собой жертвовать. Бились насмерть, защищая каждый свою Россию – прежнюю или новую. Пережив со страной интервенцию и страшный голод «военного коммунизма», уезжали, кстати, из НЭПа.
Покидали страну со слезами. И после томились по той России, которую не сберегли от небывалых потрясений. Многие вернулись, не выдержав разлуки с Родиной. Вернулась и Цветаева. Вернулись композиторы – Прокофьев, например. Вернулись исполнители – Вертинский, например. Кто-то основал в эмиграции Союз возвращения на Родину, не ставя Родине никаких условий. Да, не ту Родину, о которой видели сны, не Россию из детских воспоминаний. А советскую. Изменившуюся, неласковую. Но какая бы она ни была, для них она оставалась Россией.
Кто-то стал агентом новой советской власти за границей. И даже взял на себя грех – как муж Цветаевой Сергей Эфрон, бредивший возвращением. Как великолепная Плевицкая. Возвращались, зная, что могут оказаться в тюрьме. Возвращались, понимая, что могут быть казнены. Возвращались покаянные и бесконечно любящие свою землю, свой народ, свою Россию.
Можем ли мы заподозрить в столь горячих чувствах хоть кого-то, кто взялся гнусавить стихи Цветаевой на совместном альбоме под лейблом иноагента и по отмашке Ромы Либерова (шоб он был здоров)? Прожжённые конъюнктурщики, для которых народ – быдло, публика – дура, бабло – всё, а русский язык слишком сложен. Понимают ли они, что есть Россия?
Однако и они вертятся в своих лилипутских кроватках – не могут без России уснуть, даже хватанув на ночь дозу крепкого сивушного рэпа. Не отпускает Россия. Кусает за изнеженный бочок. Колется сермягой и сводит ноги даже тех, кто предал и сбежал туда, где сытнее. Туда, где элитарнее. Где та война законна и священна, которая официально благословлена Старшим Братом. И никто не осуждает за бомбёжки на Пасху.
Шествие беглецов с новой пластинкой наперевес, где по традиции «русского рэпа» всё будет ворованным и вторичным, отзовётся ли в наших сердцах чем-то иным, кроме презрения к этим второсортным эпигонам?
Эти вечные дети – невоспитанные, но нуждающиеся в опеке, а часто и в аптеке, трясущиеся и бранящиеся без умолку карлики, понимают ли они, что лишь оттеняют своей низкорослостью тех, с кем вздумали себя сравнивать?
Найдут ли они строки у Марины Ивановны, которые приведут к прозрению, насколько их потуги комичны и бездарны? Отзовётся ли слово гулко в их безнадёжно полых головах, когда они наткнутся в стихах поэтессы на неприятное для себя пророчество? Читайте внимательно, по слогам, как вы читаете свой рэп, лилипуты. Там есть важное для вас – про «потолочные крюки».
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
