Семейное зверище: ещё один фильм об ужасной России

Продолжим тему катастрофической непереносимости русского бытия в отечественной кинопродукции. Лента «Сдохнуть нужно, чтоб вы приехали» Армена Акопяна и Дмитрия Тархова, 2021 года.

К счастью, сделано без поддержки Минкульта. Во всяком случае, в титрах об этом не сказано. В связи с чем возникает другой вопрос: а ради чего усердствовали исполнители и съёмочная группа? Ведь фильм собрал в прокате – внимание, данные Кинопоиска – $1206. Примерно сто тысяч рублей. Интересно, как творцы их делили.

Другими словами, снимались и снимали явно не за деньги, а по идейным мотивам. Или же кто-то вложился.

Чего только не насмотришься на безрыбье. Давно я так не страдал, ощутив, что чёрная комедия и комедия чернушная – явления принципиально разные. Злобные рвотные угарашки – модный давно уже жанр. Причём угарашки у подобных съёмочных групп – производное от «рашки».

Сначала непонятно даже, что это комедия. Крикливое, надрывное зрелище. Всё, мол, у нас плохо и все вокруг полулюди. Красная Пашечка авторства незабвенного Александра Иванова в ненормативном её варианте. Блевотина.

По всем признакам фильм снят по современной пьесе. Прогрессивной. Задумывалось как театральное представление. Богомолову бы предложить или Серебренникову. Поначалу даже просматриваются параллели с горьковскими «Мещанами» версии Товстоногова. Там тоже хорошо структурированный скандал с краткими паузами-отбивками. Сходство на этом, однако, заканчивается.

Сюжет прост. К Земле приближается астероид. Мы все умрём. Остаются считаные дни, если не часы. Население на примере отдельно взятой семьи и её соседей из медвежьего угла звереет и палит друг в дружку, вытворяет непотребства. Семь бед – один ответ.

А потом конец света откладывается. А они уже накуролесили. Полна горница трупов. Приличные вроде были люди, книжные полки ломятся, а тут прорвало. Собственно, всё.

Завязка и развязка не новы. Не буду даже трогать бедного сидельца Даниэля с его «Говорит Москва» или пана Ставинского с паном Вайдой и их «Часом пик» – несравнимо. Коллективный «Час пик» ставили и у нас в новые уже времена – «Зимы не будет» Ильи Демичева (2014) – с тем же самым метеоритом. Но делали это на полном серьёзе, пусть и невразумительно. А тут, понимаешь, комедия у них.

Понятно, продемонстрирована вся мерзость русского бытия. Всё и так, мол, в стране плохо, а тут ещё метеорит. Скорее б жахнул, что ли. Нет им сил терпеть.

У одного из пущенных в расход героев «крымнаш» на футболке; по телевизору – «Лебединое озеро» и выступление президента.

Странно, что до сих пор пьеса по театрам не разошлась, как «Человек из Подольска». Хипстеры бы валом валили.

Но справедливости ради стоит остановиться и на достоинствах, которых у ленты целых два.

Первое – изобразительное решение. Не приходилось доселе видеть кровавые зубоскальства, снятые столь живописно, в лирических тёплых тонах на манер какого-нибудь раннего Соловьёва. Городок двухэтажный, осень, дымка.

Второе – достойная игра актёров, особенно центральной пары: Алексея Гуськова и (напрягитесь и выдохните) не покинувшей тогда ещё нас Юлии Ауг. Выложились по полной. Ауг к тому же идейно мотивирована. Исполнили с кровью сердца.

В довершение немного отвлечённых умствований. Взять хотя бы юмор. Столкнувшись впервые с юмором английским и представляя себе нечто чопорное, наш соотечественник удивляется обратному – физиологическому зачастую характеру западного юмора. Шутки ниже пояса мало кого там смущают, не в пример России. Отсюда, кстати, и оторванность наших стендаперов, переносящих тамошние шаблоны в иное культурное пространство.

То же и в отношении ненормативной лексики. У американцев отношение к ней довольно лояльное. Матерщина не приветствуется на церковных службах или великосветских раутах, но не считается совсем уж похабщиной. Напротив, может передавать специфику социального слоя. То есть табуирована, но не так строго.

У нас же запрет не внешний даже, а внутренний. Тот самый культурный код. Матюгнуться на публике – через себя переступить.

Увы, понимают это далеко не все. Потому и пользуется популярностью дословное дублирование кинолент. Зрители, как правило, подростки, считают такой перевод истинным, аутентичным, нонконформистским даже, если бы знали такое слово.

Однако перевод, прежде всего литературных текстов, – это не подстрочник, а поиск эквивалентов, соответствующих иному ментальному пространству. Буквальная правда тут может оказаться ложью, а формальная ложь – истинной правдой.

Кровавый фарс в духе Тарантино – особый жанр, созвучный (без всякого осуждения) душе заморского жителя. Стильная вакханалия, когда трупы кладут штабелями, выбивая мозги с шутками и прибаутками. Когда мрачно острят и убивают так, чтобы кровь в потолок, когда никого не жалко, напротив, смотришь, кого бы ещё кокнуть под дежурный fucking shit.

А у нас чего только на безрыбье не насмотришься, сдохнуть можно.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.