Ивана валяют: что не так с русским фильмом, победившим в Палермо

Драма Глеба Панфилова «Иван Денисович» взяла главный приз на кинофестивале. Снята по мотивам повести Солженицына.

Настораживают даже не бурные восторги западной публики, не сами награды тогда, когда нас отовсюду выперли. Тут как раз всё понятно: звериная сущность кремлёвского режима – как такое не премировать сейчас. Печалит другое.

Филипп Янковский сказал ещё в 2021 году: я, дескать, Панфилова знаю давно, и он не конъюнктурщик. Меж тем премьера за рубежом кричит об обратном: кому творение предназначено, на чей отклик рассчитано.

Понимал Янковский прекрасно, что сняли для западного фестиваля. Отбивался загодя от нападок, вполне очевидных. После кончаловского расстрела в Новочеркасске, после «Дылды» и ещё чего-то свежего об оскале советского тоталитаризма, что охранительное моё подсознание вытеснило так, что не вспомнить.

Не на «Оскар», так может, хоть в Локарно прокатит, мечтали создатели. Классика сталинского хоррора как-никак. Всегда ж катило.

Однако Локарно тогда ожиданий не оправдал. Чтоб неполживцы не плакали, вручили им в январе утешительного «Золотого орла» на родине, а потом грянула военная кампания и все о ленте благополучно забыли. Все да не все.

Первым проснулся Палермо. Полагаю, отныне понесётся Денисыч по фестивальным кочкам.

Мне довелось во время работы с проектом «Память народа» и ему подобными достаточно плотно столкнуться с архивными документами по фильтрационным лагерям. Подавляющая часть бывших военнопленных после двухмесячной, что ли (точно не вспомню, данные открыты), проверки отправлялась обратно на фронт или по состоянию здоровья – в тыл с восстановлением званий и возвращением наград. И лишь малая, меньше десяти процентов, если, опять же, не изменяет память, передавалась компетентным органам, ибо вызывала у тех вопросы. Вопросы эти, понятно, были недобрыми и докучливыми. И доля ждала этих людей – тоже, кстати, не всех – злая, а кого-то – лютая. И для кого-то из них – несправедливая.

Иван Денисович Шухов – образ совсем не типический. Это не «один день одного зэка», как первоначально хотел назвать опус автор, а один день одного особого зэка. Скажем так: зэка, которому очень сильно не повезло.

Глеб Панфилов же ещё и досочинил историю за Солженицына, усилив означенную линию. Предполагаю, помимо тезы «полстраны сидело, а полстраны охраняло» в оттепельной голове постановщика накрепко засел такой же штамп: дескать, наши пленные из немецких лагерей стройными колоннами перемещались в сталинские и получали по семь-десять лет.

Бытовало в хрущёвско-брежневские времена такое поверье, даже у Вампилова в «Прошлом лете в Чулимске» персонаж выведен с характерной биографией. Верование это сродни «Сталин Кирова убил в коридорчике» – факты хоть и имели место, но были пусть многочисленным, но исключением.

Патриарх-постановщик, однако, то ли живёт мифами своей молодости, то ли и вправду конъюнктурщик. Янковский вот утверждает, что нет. Значит, мифами.

А был ведь бесподобен когда-то по молодости, одно только «В огне брода нет» чего стоит. Да и Жанна д’Арк в воплощении Чуриковой, да и «Валентина», оттуда в том числе позаимствована история об отсидевшем безвинно пленном.

Впрочем, чего по Панфилову убиваться? Что было, то прошло.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.