Художества альтернативно одарённых детей. Дима Быков
Начну с прямой речи Дмитрия Быкова, которую все, думаю, уже слышали: «…на моих глазах рождается великая страна, и это не Россия, и мне мучительно обидно, с одной стороны, с другой – я страшно ими горд, потому что отчасти нашими усилиями, отчасти собственными они так использовали свои 30 лет, совсем не так, как мы…»
И, кажется, что-то такое он знает, сакральное. О нас и об Украине. Что-то заповедное, потаённое, что мы или не понимаем по скудоумию своему, или же это от нас скрывают.
Поначалу, давно уже, поймала его на несуразице одна дотошная моя приятельница из города на Неве.
Петроград под властью мерзавца Зиновьева в высоко ценимом мною и поныне романе «Остромов, или Ученик чародея», представленный городом, жителей которого если не перестреляли, то повально депортировали, а потом заселили совсем другими, чужими людьми, которые мистическим образом всё равно превратились в петербуржцев, унаследовав их узнаваемые повадки. В моём пересказе это кажется своеобразной метафорой, однако у Быкова описано подробно и донельзя правдоподобно.
Так вот, приятельница моя успела застать в живых многих коренных старорежимных петербуржцев совсем не пролетарского сословия, коих никто никуда не депортировал.
Не то что господин соврамши, книга как-никак фантазийная. И не то что мистификатор. Литературная мистификация – жанр особый, роман никак в него не вписывается. Совсем нет. Город с подставным населением – просто яркий красивый образ, который он сам себе выдумал, но образ настолько выпуклый и соблазнительный, что автор отдался ему с потрохами. Модель как бы реальности, на самом же деле – реальность альтернативная.
И ладно бы такой была у него только беллетристика. Она, если кто читал, сплошь альтернативно историческая, но лукавая, специально подправленная, только автор старается об этом не проговариваться. Наивный же читатель принимает условно фактологическую первооснову за чистую монету. А главное, сам затейник начинает верить в плоды своего воображения. Оно и понятно – натура творческая, увлекающаяся.
А что делать, доктор, если реальная реальность реально не возбуждает? Если она такая серая, заунывная, бездарная, целлюлитная? Правильно, купить расписную резиновую куклу. Ещё лучше – сделать своими руками. И самому же увлечься ею без памяти.
Собственно, так Дмитрий Быков параллельно со стихосложением и написанием игровой прозы стал исследователем, биографом, историком. Лектором. Практически Ганнибалом.
А тут ещё в анамнезе праздник непослушания. Помните классическое: «Евтушенко против колхозов? Тогда я – за»? С юности ещё, с позднесоветской юности в околодиссидентских кругах. Страсть к неуёмному фрондированию – оттуда. Это такой эксгибиционизм в показе гражданской позиции пугливым дамочкам в парке. Предугадать можно по голым ногам под плащом. Когда только подходит. И не смотреть. Или рассмеяться. В последнем случае уходит борец с режимом пристыженный.
«Сегодня быть патриотом – это быть русофобом». Каков кульбит! И про «ортогональность истинного патриотизма» классическому, и о «феномене русского коллаборационизма», и о книге серии ЖЗЛ о генерале Власове, что выйдет сразу же по свержении нынешнего режима. Каков полёт воображения!
Сочинил ведь себе целую Украину, а до того – целого высоченного генерала в шинели до пят, с простым крестьянским лицом, но с прусской выправкой. Вот бы ещё и монокль.
Дескать, точил нож на Сталина, держал фигу в кармане на Гитлера, а если б Гитлер победил, ужо бы он тогда ему потом навалял. Только б пятки гитлеровы и сверкали. Жаль, Сталин всё испортил. И совесть в ём была: в Испанию дёру давать отказался. В общем, развесистая клюква вырисовывается, цельный куст. Ждём теперь с нетерпением, когда опус появится в столичных книжных магазинах. А он непременно появится, вот увидите.
Феллини в таких случаях так прямо и писал на афишах: не «Казанова», а «Казанова Феллини». Дескать, на историческую правду не претендую.
Вот и у нашего сочинителя будут «Власов Быкова» и «Украина Быкова», к реальным Власову и Украине отношения не имеющие от слова «совсем». Однако сам же в них поверит. И заставит поверить свою паству. Не семи пядей, не Феллини. Увы.
«Власов Быкова» – он как барон Унгерн Пелевина, списанный почему-то с канонической фотографии барона Врангеля. Тогда как реальный Унгерн был плюгав, колченог, вонюч и отличался варварскими повадками.
Потом ещё что-нибудь такое придумает, увлечётся и вновь начнёт валять из себя историка-разоблачителя. С лекциями опять колесить начнёт, но теперь уже по Израилю. Соберёт горстку пенсионеров. Удивится и загрустит.
Такие они, люди творческие. Но этот, кажется, заигрался. Чуть было не написал «доигрался».
