Грянул Боря: как неуживчивость сделала Ельцина политиком

Ровно 35 лет назад, 21 октября 1987 года открылся пленум ЦК, на котором Борис Ельцин в неслыханно резком стиле выступил против коллег по политбюро и стал народным героем.

Я бы не вспоминал эти преданья старины глубокой, если бы не вышедшая на днях в американском издании Politico статья с громким названием «Ведение психологической войны против России». Её написали некие кремлинологи из прицэрэушного Фонда защиты демократии.

Авторы признали, что допустили ошибки в оценке современного русского характера, финансируя несистемных оппозиционеров. Русских, видите ли, не поднимают на массовые протесты их «расследования». Не сыграла и попытка спровоцировать российских лидеров общественного мнения. В Америке, мол, рассчитывали, что они пойдут свергать Путина, а они ломанулись в Израиль.

А раз так, предлагают кремлинологи, нужно теперь найти и поддержать людей внутри системы, способных «противостоять авторитарному режиму». Проще говоря, нам хотят продать нового Ельцина – в стране, где благодаря Ельцину слово «демократ» стало ругательным.

Пройдёт это у них при одном условии – если мы забудем историю возвышения Бориса Николаевича.

В 1982 году новый лидер СССР Юрий Андропов стал вытаскивать в Москву перспективных провинциалов. Так в столицу переехали Михаил Горбачёв из Ставрополя и Егор Лигачёв из Томска. Горбачёву в ЦК поручили подготовку заседаний политбюро, Лигачёва поставили главным кадровиком.

Поэтому в 1985-м, когда Горбачёв сам стал генсеком, он поручил Лигачёву всю грязную работу по очищению Кремля от брежневских старожилов. На их места Егор Кузьмич подбирал в провинции новых «перестроечных» руководителей, одним из которых и стал Ельцин, в то время первый секретарь Свердловского обкома. Его поставили руководить коммунистами Москвы – что-то вроде нынешнего поста мэра столицы.

В этом качестве Ельцина включили и в состав политбюро, что автоматически сделало его одним из самых влиятельных людей в стране. И Ельцин сразу решил показать Горбачёву, что такое настоящая перестройка. Он проводил показательные увольнения и устраивал грандиозные разносы подчинённым.

А для завоевания популярности у москвичей Ельцин стал внезапно появляться с проверками в продуктовых магазинах (полки которых в те времена не были так щедры, как сейчас), отказался от прикрепления к кремлёвской поликлинике и стал ездить на работу на троллейбусе. Это сработало: по Москве разлетелись слухи о необычайной демократичности нового руководителя.

В коридорах власти Ельцин задирал коллег-партийцев, а когда Лигачёв, уставший от их жалоб, стал просить Ельцина умерить пыл, он поссорился и с Лигачёвым. Тот в ответ стал критиковать Ельцина вслух, отношения накалялись.

И вот в сентябре 1987 года 56-летний Ельцин написал письмо генсеку Горбачёву с просьбой об отставке. В истории КПСС это был, наверное, первый случай, когда руководитель столь высокого ранга отказывался от должности – во многом из-за собственной неуживчивости.

К тому же письмо Ельцина было крайне нелояльным, содержало массу упрёков. Мол, вы, Михаил Сергеевич, окружили себя льстецами и подхалимами.

Горбачёву демарш, разумеется, не понравился. Так в советской монолитной верхушке вести себя было не принято. И 21 октября 1987 года, когда открылся пленум ЦК, Горбачёв демонстративно призвал Ельцина: давайте, расскажите, почему вы не хотите выполнять приказы партии?

Ельцин выступил и повторил свои тезисы – коротко и резко. Мол, вы тут все только и говорите о перестройке, а ничего не делаете.

Выступление Ельцина заняло меньше двух страниц стенограммы. Дальнейшее обсуждение – 48 страниц. По выскочке из Свердловска прошлись все. В итоге Ельцина «сняли с Москвы» и выгнали из политбюро.

Трудно сказать, какой реакции ожидал Ельцин, но произошедшее его шокировало. Он писал покаянные письма. Даже симулировал самоубийство. Крови действительно при этом потерял много.

Попытка суицида и вся поза раскаяния смягчила Горбачёва. Он распорядился пристроить бунтаря на должность первого заместителя председателя Госстроя СССР, хотя Лигачёв предлагал отправить его послом в Африку.

Пока Ельцин залечивал рану в больнице, в Свердловске прошла несанкционированная демонстрация в защиту земляка, обиженного злой Москвой. Затем и в Москве появились листовки за возвращение Ельцина.

В считаные дни он превратился в икону всех недовольных властью. Пересказ выступления на пленуме тиражировали на машинописных листках, причём постепенно он обрастал фантастическими деталями – так, Ельцину приписали критику в адрес жены Горбачёва Раисы. В общем, каждый вкладывал в уста Ельцина то, что сам хотел услышать.

А когда Ельцин стал кумиром толпы, в дело вмешался Вашингтонский обком. Пересказ речи Ельцина был опубликован в западных газетах, Госдеп дал установку всячески поддерживать его в конфликте с Горбачёвым, что и делалось несколько лет до отставки последнего.

Дальнейшее вы знаете. Закончу простой старой истиной: не сотвори себе кумира.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.